[Little Red Stilinski]

Hey, Gleeks!

Вы любите получать оригинальные письма?

Тогда проект "Путешествие Паваротти" для вас!
Пришлите Ваш адрес и Вы получите на руки всероссийскую тетрадь "BAMF WE LOVE U PAV"!!!

Если вы хотите участвовать, просто отправьте свой почтовый адрес на u-mail  Singing birdy.

Вам придется потратить деньги только на отсылку конверта следующему участнику.
Будет весело, если будет участвовать много народу!
Тетрадь уже отправилась в путь к первому глиику!
Срок отправки адреса не ограничен(!)
(Писать адреса могу все русскоговорящие глики с любого уголка мира)

тетрадь

размещено с разрешения руководства

---

Песни из серии 3x14

[Klaine]

@темы: Музыка: саундтрек

---

Превью к серии 3х14

[Klaine]

@темы: Видео: Превью к новой серии

---

Обсуждение серии "Heart"

[Klaine]

День святого Валентина в МакКинли! Пары в хоре переживают очередную "перетасовку", а у Курта появился секретный обожатель Что вы думаете о новой серии?

@темы: Обсуждение

---

[ComeWhatMay]

Название: Кто-то близкий
Автор: ComeWhatMay
Бета:  Babushka Batman
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Курт, Блейн, Себастьян, Джефф
Жанр: romance
Дисклеймер: Всё принадлежит правообладателям.
Статус: в процессе написания
Примечания: AU к событиям сериала с 3.08 включительно.

глава 6

Он просто плеснул кофе ему в лицо.
Несколько людей за соседними столиками удивленно обернулись на них. На несколько секунд во всем зале повисла абсолютная тишина, которая, казалось, пульсировала в воздухе.
Развернувшееся действо было теперь больше похоже на стоп кадр, даже коричневые струйки и те, кажется, чуть замерли на коже и одежде.
Блейн неверяще глядел на обоих. Он опустил голову за секунду до этого и пропустил сам момент, услышав только резкий хлопок жидкости, ударившей в лицо. Он бы ни за что не поверил в произошедшее, если бы не несколько капель, которые попали ему самому на ладони, и этот звук, который каждый, кто хоть недолго учился в МакКинли, ни с чем не перепутает.
Он ошарашено смотрел на Курта. У того побелели губы, и он судорожно сжимал в руке собственный стаканчик с кофе.
Время как будто замедлило свой ход. И просто кусками снежного месива било в невидимую преграду и грязными хлопьями стекало по прозрачной поверхности, так и не достигнув их столика. В отличие от мутных подтеков того, что секунду (минуту? час?) назад было содержимым стакана с эмблемой кафетерия.
Он действительно не мог понять – это повисло такое долгое молчание, или просто шок причудливо преломил его восприятие, и ему теперь кажется, что мироздание включило замедленное воспроизведение? Андерсон потряс головой, пытаясь вернуть себе потерянное ощущение времени. Потому что у него было чувство, что этот вечер начался месяц или два назад. Чем он вообще начался?..

Блейн пришел сегодня раньше своего спутника. Повесив пальто на вешалку в углу и сев за свободный столик, он достал айфон, чтобы бросить взгляд на часы в углу экрана и убедиться, что пришел вовремя. Да, так и есть, пять ровно. Телефон тут же завибрировал в его руках, оповещая о новом сообщении.
От кого: Себастьян.
«Задержусь не на долго. Не шали там без меня ».
Андерсон пожал плечами и решил пока перекусить. Все эти бесплодные вылазки в магазины его истощали. Рождественские недели делали все места, где продавали вообще хоть что-нибудь, похожими на ад. Яркий такой ад, с цветастыми надписями, разноцветными лампочками, елочными шарами и гирляндами. Безусловно, сама по себе праздничная атрибутика ничего дьявольского не несла, но это количество людей... Блейн просто искренне ненавидел это. В толпе он чувствовал себя не в своей тарелке, как будто он забыл, кто он, и просто был маленькой частью всеобщего потока. Безличной и напуганной. Это было полной противоположностью одному из его любимых состояний – когда он пел. Много людей в зале никогда не вызывали негативных эмоций, потому что он четко знал - моё место на сцене, я – выступающий, вы – зрители. Все просто и понятно. Среди большого количества народа, особенно когда все двигались в разных направлениях, у него открывалось что-то вроде паранойи – ему казалось, что каждый, кто толкнул его плечом, задел его сумку или оттер, не заметив, от прилавка – сделал это нарочно. Ощущение, что все люди почему-то сговорились против него. И все вокруг знают что-то, чего ему почему-то никто не сказал. Он старался никогда не оказываться в слишком людных местах в одиночку. Это было качество, знание о котором он постоянно выкидывал из головы, как только заканчивалось его пребывание в толпе. К тому же, это случалось с ним не так часто, будто была какая-то критическая масса присутствия людей рядом, когда у него открывалась эта фобия. Обычно он спокойно ходил по улицам и торговым центрам. Но в праздники – концентрация людей возрастала, как на дрожжах, и Андерсон в очередной раз вспоминал - он ненавидит быть в толпе в одиночку.
Когда он был с кем-то, то количество людей вокруг обычно переставало иметь какое-либо значение.
Все омрачалось ещё и тем, что он никак не мог найти подарок для Курта. Точнее – никак не мог решиться. Купить просто милый подарок или дождаться решения парня насчет переезда - и тогда уже подарить что-то тематическое, если ответ будет «да»? Походы же по магазинам мозговую деятельность не стимулировали, а лишь угнетали. Он начинал злиться и паниковать, что дотянет до последнего момента.
Торопить Курта с решением он не осмеливался.
Он завистливо вздохнул, думая о том, что сам Хаммел уже, наверняка, давно купил все подарки. Да что там, сто процентов купил. Потому что однажды, где-то в октябре, он приобрел привлекший его внимание браслет со словами: «Отличный подарок для Тины, он ей идеально подойдет». Андерсон спросил тогда: «У неё скоро День Рождения? » И получил в ответ возмущенный взгляд: «Блейн, не тупи. Рождество же!»
Помнится, брюнет тогда обсмеял друга – кто же готовит подарки за три месяца? Теперь же печально выводил на столе пальцем: «Смеётся тот, кто смеётся последним». Он позволил себе прикрыть глаза и помечтать, что если они когда-нибудь станут с Куртом семьей - ну может же такое быть, правда? можно ему просто пофантазировать? – то в их паре Курт всегда бы заранее покупал все праздничные подарки для кучи родственников и друзей. И ни о ком бы ни разу не забыл. И в преддверии Рождества они могли бы просто гулять по украшенным улицам, ничем не забивая голову. Или сидеть дома и украшать елку. Это было бы просто здорово.
Блейн вздохнул. Почему Курт так долго не даёт ему ответа?..
Когда Смайт наконец появился, то Блейн уже, значительно повеселев, доедал десерт, которым решил поднять себе настроение. Все гениальное – просто.
Пришедший Себастьян усаживался в кресло напротив и не одобрительно скользнул взглядом по тарелке соседа. Он не любил сладкое. Действительно не любил.
- Что, твоя Дюймовочка разве не читает тебе лекции о здоровом питании?
- Читает, - беззаботно кивнул Блейн и с нескрываемым удовольствием отправил себе в рот очередную ложку полную крема и бизе. – Но, пока у меня есть пресс, он готов мириться с моим пагубным пристрастием.
- Пристрастием к чему? – фыркнули ему в ответ.
Блейн пожал плечами:
- К еде. Хочешь попробовать? – он сахарно улыбнулся и приглашающе пододвинул своё блюдце с пирожным.
Себастьян скривился так, как будто ему предложили понюхать чьи-то носки. Брюнет отлично знал, что тот терпеть не может сладкое. Особенно такое.
- Как хочешь, – ответил Андерсон, вдоволь насладившись миной Уорблера и принимаясь наглядно демонстрировать принцип «большому куску – рот радуется».
- И вообще, - продолжил он, - для опоздавшего человека ты мог бы, хоть из приличия, выглядеть запыхавшимся.
И, ловя непонимающий взгляд собеседника, пояснил:
- Ну, как будто бы ты спешил.
- Я думаю, ты вместе с твоим калорийным ужином это переживете.
Смайт дождался официантку и заказал кофе.
- Итак, господин Андерсон. Я все помню. Вы все ещё должны мне историю.
- Прости?
- О том, как вы со Снежной Королевой обрели друг друга, не смотря на негативные внешние блондинистые факторы, - витиевато – не иначе, всю ночь готовился – уточнил Себастьян.
- С чего бы мне это тебе рассказывать? – возмутился брюнет, застигнутый врасплох не самой любимой темой. Которую он наивно полагал закрытой в прошлый раз.
Смайт мысленно размял пальцы: «Это только в военных фильмах партизаны не сдаются. И не таких раскалывали». Он сделал первую попытку:
- Потому что мы друзья, и ты очень хочешь этим со мной поделиться? – заискивающе спросил он.
Блейн цокнул языком и покачал головой, показывая, что не убежден.
- Потому что я сейчас просто вот здесь возьму и умру от любопытства? – попытался снова Себастьян.
Андерсон картинно потер подбородок и вытянул губы трубочкой, изображая таким образом активный мыслительный процесс, и снова затряс головой.
- Потому что тогда я тебе просто не отдам гребанный билет на спектакль? – наконец сказал Соловей.
- Ты это спланировал, да? – обиженно спросил Блейн, пораженный таким коварством. – Ну не оставишь же ты его себе? - сделал он вялую попытку выкрутиться.
- Ещё как оставлю, - закивал Себастьян с лицом, просто не оставляющим сомнений – оставит, как пить дать оставит. – Пойду сам. Хочешь, передам там нашей сладкой парочке привет?
- Не называй их так, – угрюмо отозвался брюнет, признавая поражение. Он вздохнул, жестом подзывая официантку, и щенячьими глазами посмотрел на Смайта:
- Чего ты от меня хочешь?
- Подробностей. Чего же ещё? Как вас угораздило из друзей стать кудрявым Ромео и плоскогрудой Джульеттой.
От яда, которым, казалось, просто сочились слова Себастьяна, Блейну снова захотелось сладкого. Поэтому кроме чая, который он собирался заказать, он попросил ещё и повторить десерт. И пусть кусок торта будет побольше, да.
- Иногда я не понимаю, почему общаюсь с тобой, – укоризненно сказал он, снова обращаясь к Уорблеру.
- А ты загляни в своё сердце, - мрачно отозвался тот. – Слушай, ты решил меня пытать, заставляя смотреть, как ты в немереных количествах поедаешь это? – с нескрываемым отвращением он кивнул на опустевшее блюдечко, в котором остались крошки и разводы крема.
- Ой, да отстань. Чего привязался?
- Такими темпами ты попрощаешься со своим прессом быстрее, чем рассчитывал.
- Заглохни. Вдруг завтра война, а я – худой?
Смайт, кажется, завис. Андерсон тем временем снова ощутил прилив хорошего настроения – ему принесли его заказ. И он только что обнаружил чудесное свойство сельского фольклора – активизировать у Себастьяна режим «выкл.». Брюнет с грустным теплым чувством вспомнил старика, который часто говорил эту фразу маленькому Блейну, сажая его за стол и наполняя его тарелку до краёв. Может, именно частые посещения того дома привили ему любовь к основательным приёмам пищи? Сколько же лет он уже не был там?.. Самый старший из Андерсонов жил не так уж и далеко, пускай и в другой стране, до Вудстока было всего пять часов езды. Но тяжелая сеть запутанных семейных отношений лишила Блейна возможности общаться с ним. И это он считал одной из главных потерь в своей жизни. Он не любил думать об этом. Потому что начинал сомневаться – действительно ли он все делал верно? Сколько от него на самом деле зависело? Зависит?..
- Хорошо, - смирился, наконец, брюнет. – Но от тебя потом тоже какая-нибудь личная история, - заявил он. – И да, рассказ о том, как ты в 14 лет позволил учителю физ. культуры тебе отсосать*, не принимается, – строго тыкнул в него ложкой Андерсон.
Себастьян только фыркнул. Отпив кофе, он подытожил:
- Итак, ты остался весь в растрёпанных чувствах, а у объекта твоей растерянности завелся ухажер.
Блейн отвел взгляд, снова погружаясь в ощущение тех дней. Кажется, что все это было уже очень давно.
- Тогда я так ничего и не решил. Честно сказать, я ожидал, что Курт расскажет мне, если не о том, что произошло, то хотя бы о том, что у него появился поклонник. Ведь с друзьями делятся такими вещами, верно? Спрашивают там совета и все такое прочее. Но шло время, а он молчал.
Смайт не удержался от того, чтобы воскликнуть:
- Боже, Андерсон, ну где делают таких, как ты? Спроси, пожалуйста, у своих родителей, пусть скинут мне смс-кой... Вы НЕ были друзьями - он был влюблен в тебя! С чего бы ему рассказывать тебе о чем-то подобном?
Себастьян замер, будто сказал что-то очень неприличное. Хотя, конечно, как раз неприличное его бы не смутило. Он быстро бросил взгляд на парня напротив. Но Блейн смотрел куда-то в пространство, видимо, опять затерявшись в лабиринтах своего, очень сложного на данный момент, внутреннего мира. Смайт снова ощутил себя уверенней.
- А потом у Курта умерла канарейка, - почему-то чуть улыбаясь, продолжил Блейн. – Знаешь, новеньким в хоре иногда доверяют ухаживать за птичкой.
- Знаю, - очень мрачно ответил нынешний участник Соловьев.
Андерсон поднял на него взгляд и помотал пальцем у своего носа:
- Себастьян, у тебя что-то с лицом.
- Это гримаса боли и отчаянья. Я просто ненавижу эту тварь.
- Это ты сейчас о канарейке? – прищурившись, на всякий случай уточнил брюнет.
- У меня ощущение, что она чирикает ПОСТОЯННО. Особенно в пять утра. Знаешь, в эти чудесные рассветные часы, когда, блять, есть всего пару часов, чтобы поспать перед учебой после весёлой ночи.
Я пытался её не кормить, чтобы она уже сдохла – но это чудовище стало только громче и неугомонней! А потом она перестала есть какой попало корм! Нет, ты представляешь – ехать в специальный магазин, чтобы купить еду для этого маленького комка перьев! Скажи мне – как? Как твоему бойфренду удалось её уморить?! Я готов уже сам свернуть ей шею. И единственное, что меня останавливает – это то, что Уорблеры мне потом мозг вынут своим хныканьем и причитаниями.
Смайт наконец перевел дыхание:
- Ну и выговор. В основном выговор.
Блейн просто смотрел на него круглыми глазами. Он завис между желанием плакать и смеяться.
- Себастьян, это же всего лишь маленькая птичка. Миленькая певчая птичка.
- Певчая?.. А ты слышал, что эта мразь не только поёт? Она ещё вопит. У меня она в основном только вопит.
- Я думаю это не её вина, - покачал головой Блейн, не в силах вернуть взлетевшие брови в нормальное положение. – Слушай, а ты не можешь просто отдать её кому-нибудь? – Андерсону всерьёз стало жаль бедное животное. Это он о канарейке, конечно.
Смайт иронично приподнял бровь:
- Да? Со словами: «Заберите свой гребаный символ вашего гребаного хора, потому что я не в состоянии о нём позаботиться»?
- А, я понял, - Блейн поджал губы, - это «не круто».
Себастьян кивнул и нервно отпил из своего стакана, смотря куда-то невидящим взглядом. Он взмахнул рукой:
- Я не понимаю, зачем люди вообще заводят животных? Их надо кормить, а потом за ними убирать. Кормить- убирать. Кормить – убирать. В чем смысл?!
- Ладно, я понял - ты не любишь все живое. И, видимо, оно отвечает тебе взаимностью, - улыбнулся уголком рта Блейн. Он поднес к губам свой чай:
- Имей ввиду, если могила канарейки Курта будет осквернена, то я буду свидетельствовать против тебя.
Смайт посмотрел на него широко распахнутыми глазами, не сразу понимая, о чем идет речь.
- Ты издеваешься?.. – неверяще спросил он. - Ты ещё и издеваешься?! Это, по-твоему, смешно?! – вскинулся он.
- Честно говоря – безумно смешно, - не выдержал брюнет и прыснул со смеху. – Тебя изводит какой-то маленький птенец. Поверь, если бы это было не с тобой, то ты бы очень оценил, насколько это забавно, - закивал он, все ещё трясясь от смеха.
- Я очень рад, что повеселил тебя, - четко проговаривая слова и прожигая Блейна взглядом, ответил Себастьян.
- Знаешь, я думаю, что в таком случае остальная часть истории тебе точно не понравится. Наверное, лучше мне поберечь твою психику, - вежливо улыбнулся Блейн.
- Рассказывай, - отрезал Смайт. Весь его оскорбленный вид выражал немедленное требование возмещения причинённого морального ущерба. Он нервно побарабанил пальцами по столу, постепенно успокаиваясь и приходя в себя.
Блейн только покачал головой, улыбаясь. Он редко видел Себастьяна таким. Обычно тот старательно держал знамя крутого парня и придирчиво разглаживал на нем складочки и неровности. И почему-то таким - кричащим и махающим руками – он выглядел... довольно мило, вообще-то. Хотя, как раз спокойным и уверенным Себастьян нравился Блейну.
Но вот разозленный негодующий Курт, к примеру, заставлял Андерсона мысленно перебирать синонимы слова «фурия», и, если причиной недовольства являлся сам брюнет, хотеть оказаться как можно дальше. Поэтому такой Смайт тоже определенно был неплох.
- В общем, как я уже сказал, канарейка Курта умерла – а он её очень любил, - спокойно продолжил Блейн. Но, остановившись, все же не удержался и бросил на собеседника взгляд «в отличие от некоторых».
Себастьян просто игнорировал это и, как ни в чем не бывало, потягивал свой напиток.
- И.. Он спел песню. Посвящение маленькой птичке. На репетиции хора он просто попросил уделить этому минутку, - Блейн улыбнулся своим воспоминаниям. Он смущенно провел пальцами по шершавому боку своего стаканчика и продолжил, не поднимая глаз. - Знаешь, тебе, наверное, покажется это безумно глупым. Просто песня. Но для меня это очень много значило.
Себастьян всего на секунду мысленно снова оказался в зале на недавних Отборочных. И не стал ничего говорить.
Блейн поднял глаза куда-то к потолку, он раскрывал рот, чтобы что-то сказать, но, передумав, снова смыкал губы. Наконец он подобрал слова:
- Просто... Я просто вдруг понял. Как будто увидел его. Когда Курт поёт так, он не врет и не умалчивает, он не защищается и не сомневается во всем вокруг. Он просто есть. Таким, каким действительно является.
Себастьян чуть приоткрыл губы, внимательно следя за выражением лица Блейна, стараясь представить то, о чем он говорил. Уорблеру вдруг захотелось даже почувствовать это. Но у него не выходило. Он не понимал, о чем идет речь. Он усмехнулся. Какие глупости, Андерсон просто слишком впечатлителен.
- И?
- И я просто понял, что это тот человек, с которым я хочу быть. Все остальное перестало иметь значение, - пожал плечами Блейн. Это воспоминание всегда успокаивало его, навевая частичку того ощущения – что все просто и правильно.
Себастьян передёрнул плечами несколько разочарованно:
- Ну и что ты сделал? Написал любовное письмо? Спел серенаду под окном?..
Он не заметил, что при упоминании серенады Андерсон как-то преувеличено внимательно уставился в свою чашку.
- Нет. Просто признался, - он почесал затылок. – Правда, перед этим добился от Уорблеров, чтобы мы с Куртом пели дуэт на Региональных.
- О, - поднял брови Смайт, - как практично. Я никогда не сомневался, что ты очень расчетлив. Путь к сердцу принцессы лежит через соло?.. – иронично усмехнулся он.
- На самом деле я не думал об этом так. Просто мне очень захотелось, что бы мы пели вместе на этих соревнованиях, - ответил брюнет.
Себастьян пораженно покачал головой:
- Ты действительно просто эгоистичный ребёнок, - произнес он.
Парень, сидящий на против, посмотрел на него недовольно. Но Смайт только невозмутимо спросил, не давая тому высказаться:
- И что же роковая Эсмиральда? Сказал, что подумает?
- Нет, - ответил Блейн и застыл, как будто сам был удивлен своим ответом. Он явно обдумывал какую-то новую для него мысль. – Нет, он просто принял это.
Они молча отпили из своих стаканчиков. Блейн нарушил тишину, произнеся тихо:
- Ведь если бы у них что-то было с Джеффом, то он бы не принял это сразу, да? Ему бы понадобилось время хотя бы переговорить с ним?..
Себастьян поморщился:
- О, мистер Шерлок Холмс, оставьте свои дедукции на дождливый день. Мне кажется, что ты не совсем верно понимаешь ситуацию. И волнуешься совершенно по идиотскому поводу, – он отставил свой кофе на столик. - Потому что если бы этот председатель гильдии пероксидно-головых хотел, чтобы Курт был с ним, то это уже было бы так.
Блейн смотрел на Уорблера пораженно и оскорблено:
- То есть, ты говоришь, что он этого не хочет? По-твоему, вообще нормально говорить мне такое?..
- Нет, - сказал Себастьян, отвечая на первый вопрос. – Наверняка, хочет. Просто, - он пожевал губу, пытаясь облечь свои смутные ощущения в слова, - ...он вроде как уважает мнение Принцессы на этот счет, – наконец не совсем уверенно выдал он.
- Что? – Блейн задохнулся от возмущения. – Да с чего ты?.. Откуда ты вообще это взял? – он махнул вперед рукой. – В прошлый раз ты даже не знал его имени! А теперь записался в личные психоаналитики?
Вот только сейчас Смайт понял, что сказал лишнее. Очень много лишнего.
Чертово желание продемонстрировать, что он в курсе всего. Ладно. Ничего. Остаётся хорошая мина при плохой игре: сделать вид, что ничего особенного в том, что он сделал, нет.
- Да, мы тут немного поболтали недавно, - он состроил самое равнодушное лицо, на которое был способен.
Металлические ножки стула, на котором он сидел, чуть проехались по полу от резкого пинка. Себастьян втянул воздух от боли, рефлекторно поджимая ушибленную ногу.
Андерсон, вцепившись в стол, в который, видимо, уперся для устойчивости во время удара, зашипел на него:
- Ты ополоумел? Какого черта! Может, ты ещё объявление по внутреннему радио Далтона дал?!
- А что, надо было? Ты бы тогда сразу сказал, мне не жалко, – немного сдавлено ответил Уорблер.
Брюнет яростно сверлил его взглядом. Себастьян смотрел на него и невольно думал, что все равно даже это рукоприкладство (ногоприкладство?..) не производит на него того эффекта, которое оказал Джефф со своими ледяными ручищами. Что только подтверждало сделанные Смайтом выводы.
Он выпрямился и сказал строго:
- Не психуй. Все в порядке, ничего такого я ему не сказал, просто покурили вместе. И вообще – ты вот это вот прекрати – твой билет все ещё у меня.
Блейн оскорблено фыркнул и, зло зыркнув на парня, принялся нервно ковырять ложечкой свой забытый десерт. Он обиженно молчал и вообще выглядел в крайней степени недовольным.
Смайт вздохнул:
- Послушай, я же наоборот делаю как лучше для тебя.
И получил ещё один гневный возмущенный взгляд и презрительное молчание.
Себастьян не сдавался:
- Я думаю, что тебе стоит представлять реальную расстановку сил – это, знаешь ли, очень полезное знание.
- Неужели? – раздраженно отозвался Блейн и резко отломил кусок торта, так что металлическая ложечка противно заскрежетала по блюдцу.
Уорблер поморщился, но решил, что прогресс все же на лицо.
- Конечно. Потому что, зная это, ты не волновался бы о свиданиях своей королевны со всякими высокими блондинами.
Поймав скептичный взгляд собеседника, он уверенно пояснил:
- Да не станет Джефф ничего делать, понимаешь? Если бы собирался – давно уже сделал бы.
- Как мило с твоей стороны говорить мне о том, что все в его руках, - закатил глаза Андерсон.
Он нервно отложил злополучный столовый прибор, неприятно стукнув им по столу. И поднял на Себастьяна взбешенный взгляд:
- Откуда ты можешь это знать, если не говорил с ним ни о чем «таком»?!
Себастьян улыбнулся:
- О, я тебя умоляю, я за километр узнаю рыцаря печального образа. И поверь мне, этот тот самый случай. Благородный и нелепый.
Взгляд Блейна смягчился, но все ещё был напряженным:
- И почему же это нелепо?
Смайт фыркнул. «Ты его ещё пожалей» - раздраженно подумалось ему. Он отпил кофе:
- Потому что благородство - это в принципе совершенно бессмысленно и глупо. Посмотри хоть на себя: ты кучу времени морочил голову своему благоверному дружескими отношениями, шпионил за ним; сейчас – даешь обещания, которые не собирался выполнять, хочешь лишить его даже такой малости, как свидание со старым другом. И, тем не менее, по ночам именно тебе согревает бок милый мальчик, а блондинистый король Артур одиноко курит в раздолбанной беседке. Вот тебе и ответ.
Блейн опустил взгляд. Похоже, эта речь действительно пристыдила его. Он напряженно вглядывался в свой чай и кусал губы.
Видимо, брюнет и думать забыл о том, что был страшно зол на Себастьяна. Тот мысленно засчитал себе победу: за технику исполнения шесть ноль, за артистизм пять и девять. Превосходная тактика. Зал рукоплещет стоя.
- Я и, правда, такой плохой бойфренд? – почти жалобно спросил, наконец, Блейн.
- Обычный. Такой же как и все, - пожал плечами Смайт.
- О, да откуда тебе вообще знать, - обиделся парень. – Уверен, у тебя и отношений-то нормальных толком не было.
Собеседник только иронично улыбнулся:
- Сколько раз повторять - я как раз свой образ жизни считаю нормальными отношениями. Короткими и удовлетворяющими. А все остальное – это для таких ненормальных мазохистов как вы.
«Ага. Именно поэтому, видимо, ты вокруг меня ритуальные танцы кружишь – оттого, что тебе совершенно не нужно человеческое общение и участие» - язвительно подумал Блейн. Но вслух ничего говорить не стал.
Телефон Андерсона ожил и запиликал, извещая о новом сообщении. Брюнет открыл смс и некоторое время вчитывался, затем немного подумал и быстро набрал ответ.
Когда он молча отложил телефон в сторону, Себастьян скользнул по пластиковому корпусу взглядом и чуть заёрзал на своём месте. «Кто пишет?..» Но сдержался.
- Как поживают Соловьи? – как ни в чем ни бывало, поинтересовался Блейн.
Его собеседник пожал плечами:
- Да как обычно. Занудные, дотошные, улыбчивые до судороги в щеках и трудолюбивые до дрожи в коленках. Главный их не достаток, это как раз то, что ничего и никогда не меняется.
- У меня возникает желание ещё раз тебя пнуть.
- Ну, честное слово, признай – как бы ты к ним не относился – что все это действительно правда.
Андерсон смотрел на него с укором, но ничего не сказал. Себастьян продолжил, подавшись вперед:
- Серьёзно. Вот, например – как ими легко манипулировать! Они ведь такие предсказуемые.
- Неужели?
- Ага. Если начинаются какие-нибудь претензии в мой адрес, я просто меняю тему ненавязчивым: «Я вот недавно виделся с Бейном, и он передавал вам привет...» И все. Все проблемы забыты, и меня 15 минут на перебой расспрашивают как у тебя дела. А после все так довольны, что никто и не вспоминает, о чем была речь. И самое удивительное – что они ведутся на это каждый раз, снова и снова.
- Правда? – удивленно переспросил Блейн, уголки его губ приподнялись в смущенной улыбке.
- Да, - кивнул Себастьян. Он поморщился:
- У меня ощущение, что они все влюблены в тебя, как в мать родную. Просто феномен какой-то.
Блейн только наклонил голову, чуть прикрыв глаза:
- Я просто нашел к ним подход. И не пытаюсь ими манипулировать.
- Ой, рассказывай, «я просто хотел спеть дует с Куртом на Региональных...»
- Заткнись.
Сотовый Блейна снова тренькнул сигналом входящего сообщения. Парень быстро взял свой аппарат в руку и пробежал глазами по коротким строчкам. Он просветлел и заулыбался. Нащелкав пару слов ответа, он убрал телефон в сумку и довольно вздохнул.
- Ну?
- Что – ну? – не понял брюнет.
- Что за улыбка влюбленного идиота? – как обычно, когда что-то проходило мимо него, Себастьян становился раздраженным.
- Я думаю, что в твоём вопросе уже содержится ответ.
И, довольный произведенным эффектом, он пояснил:
- Сейчас придет Курт. У него в последний момент отменилась встреча с портным, и это как раз неподалеку, так что я написал ему, чтобы он присоединился к нам.
Блейн не мог сдержать свою «улыбку влюбленного идиота», потому что был очень рад увидеться сейчас с Хаммелом. Последние два дня у них не выходило пересечься. С некоторым беспокойством он стал замечать, что начинает скучать по парню даже за такой короткий срок. Впрочем, долго думать об этом он себе не давал.
Себастьян только закатил глаза и мысленно простонал: «Вот «счастье» - то...»

Когда Курт появился в кафе, Смайт сразу это понял, хоть и сидел к входу спиной. Просто Блейн, вскочивший со своего места радостной пружинкой, тут же начал махать руками, очевидно, привлекая внимание пришедшего, чтобы он быстрее их заметил. Так что сомнений не оставалось.
- Привет, - улыбнулся Хаммел, усаживаясь рядом. Он оглядел зал, высматривая официантку.
- Пирожные лопаешь? – миролюбиво поинтересовался он, оглядывая солидного размера кусок пирога, стоящий перед Андерсоном.
- Оно очень вкусное! Может, попробуешь? Тебе такие нравятся.
Блейн произносил это совсем не так, как когда издевательски предлагал Себастьяну свой десерт. Сейчас в глазах брюнета было столько искрящейся радости и искреннего желания поделиться чем-то приятным, что, видимо, даже на сурового в выборе пищи Хаммела это подействовало.
Он прищурился:
- Ты облизывал ложку?
- Ничего я не облизывал, - обиделся Блейн.
- Как можно есть что-то, при этом, по сути, не облизав ложку?.. – в полголоса фыркнул Смайт. Но парни, занятые своими брачными играми, его комментарий проигнорировали.
Курт милостиво кивнул:
- Ну, хорошо. Давай.
Брюнет с готовностью отломил ложечкой кусочек торта и аккуратно поднес к лицу Курта.
«Клоуны» - мрачно подумал Себастьян. Он наблюдал, как Андерсон сжимает сильными пальцами тонкую металлическую ручку - у него вообще были очень красивые руки; как Курт, глянув на партнера из-под ресниц, наклоняет голову и изящно чуть подаётся вперед; как глаза брюнета внимательно и с некоторым восторгом следят за тем, как Хаммел открывает рот и мягко обхватывает губами предложенное угощение... Себастьян почему-то отвернулся, не досмотрев. Где-то на краю сознания мелькнула непонятная мысль, в которой, возможно, фигурировало слово «невыносимо».
- Да, действительно вкусно, - заключил Курт, нарушив тишину. Или просто Смайту показалось, и ему на время заложило уши.
Себастьян ненавидел сладкое.

Блейн уже несколько минут внимательно рассматривал профиль Хаммела. Точнее один, выбившийся из его идеальной прически, локон. Нет, эта прядка лежала слишком уж удачно – наверняка тоже уложена, но так, чтобы казалось, что случайно... Хотелось поднять руку и проверить – есть на ней лак или нет.
Брюнет рассеяно оперся подбородком на кулак и продолжил следить за лицом парня рядом. Губы Хаммела быстро шевелились, и он живо артикулировал, но Блейн почти не вслушивался в длящийся уже минут пять спор. Точнее бы это было назвать «укоризненным и презрительным экскурсом в историю древних цивилизаций».
Весь вечер Курт умело делал вид, что сидящего на расстоянии вытянутой руки Себастьяна он не видит и не слышит. И при этом умудрялся участвовать во всех ведущихся за их столиком разговорах. Но, когда Смайта угораздило неосторожно использовать слово «гейша» в значении «проститутка», педантичная и одухотворенная натура участника «Новых Направлений» не смогла вынести такого невежества. И Курт тут же высказал внезапно материализовавшемуся для него ханже все, что он думает о нем и его скудоумных пассажах в сторону восточной культуры.
Поэтому уже некоторое время Андерсон сидел молча и почти потерял нить их ожесточенной перепалки. Ибо Себастьян оставаться в такой ситуации в долгу не то чтобы не любил – просто физически не был способен.
И бывший Уорблер, оставаясь индифферентным к их ссоре, как-то незаметно для себя начал рассматривать лицо Курта и думать. А думать было больно.

- Просто стыдно иметь такое пошлое и ограниченное представление о том, чем на самом деле занимались гейши! Это особая культура, элита!!!
Смайт только закатывал глаза.
- О, пощади, я боюсь, что от высокопарности от твоих речей у меня сейчас из ушей хлынет кровь... И вообще, откуда такие глубокие познания в этой области, Курт-тизанка?.. – выделив паузу в середине последнего слова, язвительно проговорил парень.
Но Хаммел даже и бровью не повел на это оскорбление.
- Неужели мне сейчас послышалось, - спокойно заговорил он. – Или ты все же снизошел до того, чтобы назвать меня по имени? Что, по дороге сюда поскользнулся и отбил ублюдочность при падении?

Блейн просто мысленно считал.
Один - или первый. Курт у него – первый.
Два - когда два человека влюбляются друг в друга, они становятся парой.
Три - в три слова можно выразить самые важные чувства к дорогому человеку.
Четыре - четыре буквы в имени его самого дорогого человека: к-у-р-т.
Пять - пять раз Курт произнес его имя, когда они впервые занимались любовью.
Шесть - шесть месяцев они были вместе, когда Блейн перевелся в МакКинли, потому что, оказалось, не
мог спокойно выносить длительное отсутствие Курта рядом.
Семь - семь красных роз было в букете, который Курт подарил ему в честь превосходного прослушивания. Блейн точно помнит.
Восемь - восемь дней прошло с тех пор, как Курт сказал, что подумает о предложении Блейна.
И все ещё молчал. Почему?..

Себастьян издевательски засмеялся:
- Нет, что ты, Мулан, тебе действительно послышалось!
- Мулан?.. Нет что, серьёзно? – Курт прищурился и проникновенно, как психолог на приёме, произнес:
- У тебя что, под подушкой коллекция всех диснеевских мультфильмов?..
Хаммел сейчас выглядел таким самоуверенным и спокойным. Казалось, что ничто не может ранить его или вывести из равновесия. Его взгляд был высокомерным – ну не иначе дива на сцене, только таблички из неоновых лампочек за спиной не хватает. Так почему такой парень не может всего-то решить «да» или «нет»? Как вращающаяся на нитке двусторонняя картинка, он постоянно поворачивался к Блейну той стороной, которая печально смотрела в даль и отводила глаза. Может, в нем спрятан какой-то магнит, а в Блейне второй? И это странное магнитное поле, которое притягивает их друг к другу, заставляет Курта разворачиваться этой частью при любом приближении Андерсона?
А вдруг вот этот, самодостаточный, красивый, с идеальной укладкой и ироничной снисходительной улыбкой, знает ответ?..
Вдруг Блейн понял, что за их столиком повисла тишина. И более того: оба – Курт пораженно и как-то напугано и возмущенно одновременно, а Себастьян – неверяще и вместе с тем заинтригованно – уставились на брюнета. И за несколько секунд до этого кто-то что-то произнес.
Замедленно Блейн осознал, что только что это он сам сказал вслух: «У нас с Куртом появилась возможность съехаться».
Парни продолжали внимательно смотреть на него, от неожиданности, видимо, напрочь забывая, о чем только что спорили. Блейн едва заметно поерзал на своём стуле и решил: к черту, с каких пор он стал таким нерешительным?
С тех пор, как дело касается действительно важных вещей.
Я сказал - к черту!
Андерсон закинул руку на спинку стула Курта и уверенно улыбнулся:
- Да. Мой брат оставляет квартиру на несколько месяцев, мы решили воспользоваться этим.
Хаммел порывался что-то сказать, выражение его лица было крайне недовольным, но, бросив взгляд на сидящего рядом Уорблера, он промолчал. Хотя по его виду Блейн отлично понял: «Я тебе за это ещё выскажу, обязательно. Но не здесь».
Смайт покачал головой, не скрывая своего презрения. От неожиданности он забыл, что когда здесь Курт надо хоть немного попридержать коней – последний не обладал чувством юмора и тяге к циничной пошлости, которую Себастьян сразу заприметил в Блейне, поэтому Уорблер произнес:
- Вы ещё ребёнка усыновите. Блейн, беспризорники Африки ждут вас! Хотя о чем это я – при таком обилии оборочек и перьев в одежде твоего избранника, можно не терять надежду на то, что он способен к деторождению.
Блейн испуганно обернулся на Курта, готовый, в случае чего, перехватить летящий в Себастьяна стул. И попутно брюнет размышлял, как успеть в течение трех секунд объяснить Курту, что у Смайта просто такое немного неадекватное чувство юмора.
Но Хаммел, сохраняя королевскую невозмутимость, спокойно отпил из своей чашки и поднял на Соловья проницательный взгляд:
- Что же ты такой злой, Себастьян? Мама в детстве не долюбила?
Себастьян внутренне вздрогнул. Слова Курта каким-то одним им ведомым способом проскользнули противной юркой змейкой куда-то внутрь, минуя колючий массивный щит и застревая где-то под ребрами.

Она звонила совсем недавно.

«А как... ... как... учеба?»
«Как квартира? Счет оплачен?»
«Лайма не слишком скучное место?..»

Почему не «как у тебя дела?»...
Почему не «Тебе нравится там жить? Тебе хватает денег?»...
Почему не «Ты там не скучаешь?»...
«Ты», «тебя», «тебе»...

Почему!?.. Почему это больно?

В ушах немного зазвенело. Пальцы Себастьяна помимо воли сжались на бумажных боках стакана с кофе.
А в голове орало и било забытое и тщательно запираемое:

- Это твоя вина, Себастьян! Если бы не ты, он бы никогда от меня не ушел!!!

Сохраняя внешнее спокойствие, Смайт чувствовал, что сейчас либо просто сомнет плотный картон стаканчика, либо...
Блейн, напряженно следивший за реакцией обоих, взмахнул руками и улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.
- Но мы ещё пока никуда не переезжаем! Курт ещё думает. Я полагаю, это серьёзное решение, - брюнет пожал плечами. Теперь снова вспоминая чего ради завел весь этот разговор.
Себастьян медленно выпустил воздух из легких и улыбнулся:
- Да, не долюбила, представляешь? – и тут же отозвался на слова Андерсона. - Да что тут думать-то? Твой брат живет в центре? Преимущества на лицо – ближе к школе и будете чаще трахаться.
Он просто плеснул кофе ему в лицо.
Несколько людей за соседними столиками удивленно обернулись на них. На несколько секунд во всем зале повисла абсолютная тишина, которая, казалось, пульсировала в воздухе.
Блейн неверяще глядел на обоих. Он опустил голову за секунду до этого и пропустил сам момент, услышав только резкий хлопок жидкости, ударившей в лицо. Он бы ни за что не поверил в произошедшее, если бы не несколько капель, которые попали ему самому на ладони и не этот звук, который каждый, кто хоть недолго учился в МакКинли, ни с чем не перепутает.
Он ошарашено смотрел на Курта. У того побелели губы, и он судорожно сжимал в руке собственный стаканчик с кофе. Теперь уже пустой стаканчик.
Себастьян медленно поднял пальцы, вытирая с век коричневую жижу и пытаясь проморгаться. Вид у него был ошарашенный. И промокший.
Хаммел, выглядящий взбешенным, вскочил со своего места и заорал:
- Ты можешь сколько угодно поливать все вокруг своим похабным ртом, но не смей говорить так о наших отношениях! Не смей лезть в это!!!
Отпихнув свой стул и схватив свою сумку, Курт почти выбежал из кафе.
Блейн, только пришедший в себя, быстро поднялся, вытаскивая из кармана деньги. Он выложил на стол несколько купюр за свой заказ и, сгребая в охапку своё пальто и куртку Хаммела, на ходу тихо бросил:
- Ты так старательно изображаешь мудака, что иногда начинаешь тебе верить.
Когда Себастьян поднял на него взгляд, то увидел только спешащую к выходу макушку брюнета.
Видимо, за кофе Курта, который в некоторой степени «потребил» Себастьян, придется Смайту заплатить самому.
С такой идиотской мыслью он сидел за столиком в одиночестве и просто смотрел перед собой. Белая рубашка, по которой расплылись отвратительные коричневые пятна, неприятно липла к телу. Появилась ещё одинокая мысль: хорошо, что кофе был остывшим.
Хорошо?..

Блейн выбежал на улицу, стараясь рассмотреть в толпе прохожих Курта и надеясь, что тот не успел уйти слишком далеко. Холодный ветер тут же заставил пожалеть, что он держит одежду в руках, а не надел её. Как только Хаммел мог уйти без куртки? Что вообще нашло на него? Это стало последней каплей? Брюнет смутно ощущал вину за то, что все так получилось.
Он двинулся вдоль витрин магазинов и, проходя мимо, заглянул в какой-то переулок. И тут же притормозил – на пожарной лестнице дома, на втором пролете от земли сидел, уткнувшись в колени, Курт. Тело мальчика чуть подрагивало. Блейн моментально забыл и про все сегодняшние разговоры, и про кофе, и про оставшегося в кафе Себастьяна. Темноволосый парень быстро взобрался по металлическим ступенькам и опустил на плечи Хаммела куртку, обнимая его и пытаясь растереть сквозь ткань замерзшие конечности беглеца. Тот на мгновение поднял взгляд и, краем глаза увидев очертания знакомой фигуры, снова зарылся лицом в ладони.
Блейн бы сейчас пошутил, что они словно в декорациях Вестсайдской истории, в сцене первого свидания Марии и Тони – на пожарной лестнице. Можно было бы даже затянуть романтичное «Tonight, tonight…», но брюнет чувствовал, что сейчас Курт этой шутки не оценит. Поэтому бывший Соловей просто молчал, легко поглаживая плечи мальчика.
Через некоторое время Курт оторвал руки от лица и пробубнил:
- Мне так стыдно. То есть он, конечно, придурок, но это было слишком.
Хаммел наконец бросил осторожный взгляд на Блейна, видимо, ожидая, что тот будет его осуждать. Но наткнувшись на теплый взгляд его глаз, парень чуть расслабился и выпрямился. Курт поежился под теплой тканью накинутой сверху, он только сейчас заметил как сильно замерз. Снова подняв глаза на Андерсона, кофейный мститель увидел, что пальто Блейна вместо того, чтобы быть на своём хозяине, свернуто на его коленях.
- Боже, оденься! Ты же простудишься.
Тот улыбнулся:
- Кто бы говорил… - и все же поднялся на ноги, чтобы утеплиться.
- Знаешь, - протянул Курт задумчиво, - а я ведь никогда не делал ничего подобного. Не обливал никого. Разве что себя, – и, поймав удивленный взгляд собеседника, отмахнулся, - а, старая история.
Блейн поднял воротник своего пальто и уселся рядом со своим парнем:
- Да не волнуйся об этом, он переживет. Я думаю, он заслужил это. Хоть это и было внезапно…
Курт снова напрягся и опустил голову:
- Да дело не в том, что он сказал… Господи, можно подумать его гадости являются чем-то новым для меня.
Блейн уже открыл рот, чтобы извиниться за все это, в конце концов, это он сегодня свел их, и всего лишь из-за своего эгоистичного желания побыть с двумя приятными ему людьми. Тем более, обычно, все было не так уж и плохо… Но Андерсон увидел, что Хаммел хочет ещё что-то сказать и не стал прерывать, чувствуя, что это что-то важное.
- Просто… Дело в том, что… - парень не выдержал и снова уткнулся в свои колени, что-то неразборчиво проговорив.
- Что? – не понял брюнет.
- Он был прав. Поэтому я так разозлился, - сконфуженно сообщил голос откуда-то из переплетения ладоней и коленок.
Блейн замер:
- Постой, но он сказал, что это ближе к дому и что… - он не договорил, внимательно рассматривая макушку Хаммела и ожидая пояснений.
Тот вскинулся:
- Господи, ну не заставляй меня произносить это!
- А как я пойму, о чем ты думаешь, если ты не скажешь мне?! – начал злиться Андерсон. Он решительно не понимал в чем дело. Но, услышав собственный громкий голос, чуть поуспокоился. Он положил руку на колено парня рядом.
- Курт. Мы должны поговорить об этом. Когда, если не сейчас?
Хаммел смотрел на него беспомощно, но, видимо, вся эта ситуация убедила его – самое время уже разобраться с этим.
- Уже восемь дней прошло, - вкрадчиво, но стараясь, чтобы это не прозвучало претензией, проговорил брюнет.
Стоит ли тянуть дольше?.. Что, Курт, может, все три месяца? Давай, скажи же ему.
Курт тяжело вздохнул и заговорил, смотря на руки перед собой.
- Хорошо. Ладно. Дело действительно в сексе.
Андерсон хотел было удивленно переспросить, но сдержался, боясь спугнуть момент откровенности.
- Мы... Мы ведь занимаемся этим просто тогда, когда появляется возможность – и это происходит не так уж часто... – он судорожно вздохнул, все более пристально вглядываясь в собственные пальцы. – А если мы поселимся вместе... Как нам контролировать это?.. Я понятия не имею, как это делают другие пары, но... Для меня это проблема, - выдавил из себя он.
Андерсон не удержался – в уме он перебрал уже с десяток причин поведения Курта, но ничего подобного просто не приходило ему в голову – и заговорил:
- Так ты... Ты боишься, что я буду слишком... настойчив? – внезапная догадка посетила Блейна, и мозаика стала более менее складываться. - Это все из-за того раза на кухне, да?..
Курт обернулся к нему, на его лице было раздражение:
- Да дело не в том, что я не хочу! А в том... – он осекся. Отступать уже некуда. – В том, что я хочу.
Андерсон окончательно запутался:
- И... И это проблема?..
- Вот видишь! Ты даже не можешь понять! Это... Это так унизительно!..
Блейн поспешил схватить его руки и прижать их к себе:
- Успокойся, все в порядке! Ничего унизительного. Поговори со мной, Курт. Все в порядке. Ты же знаешь, я никогда не стану относиться к тебе по-другому, в чем бы ты не признался. Меня, вообще-то, подобные вещи должны скорее радовать! – пытаясь убедить, парень заглядывал собеседнику в лицо, но Курт опускал ресницы.
- Я знаю. А оно, – он кивнул себе на грудь, пытаясь определить таким образом что-то внутри себя, – не знает. Боже, Блейн, всю мою жизнь, стоило мне проявить к кому-то хоть малейший сексуальный интерес, как я получал тысячу тычков и «нельзя» со всех сторон! Это невозможно преодолеть за один день, – парень вырвал свои руки из пальцев Андерсона и обнял себя. Он заговорил тише. – Это одна из причин, почему я люблю выделяться из толпы – если я не могу смотреть, так пусть другие смотрят на меня.
Чуть помолчав, Блейн заговорил осторожно:
- Но ведь сейчас мы вместе. Все хорошо. Ты можешь хотеть то, что хочешь. Разве это плохо?
Курт нехотя ответил:
- Когда мы с тобой начали заниматься этим... Я понял, что не только другие считают, что мне нельзя этого. Оказалось, что я и сам так считаю. Возможно, я просто почему-то поверил им всем. Я... Теперь я думаю, что, вероятно, специально выбирал тех парней, которые с наименьшей вероятностью ответили бы мне взаимностью. Чтобы не пришлось на самом деле действовать, - тихо признался он.
Блейн замер. Он только сейчас понял, что на самом деле у них с Финном было общего. Конечно.
Финн – широкоплечий спортсмен, капитан футбольной команды, до вступления в Хор, вообще – самый популярный парень в МакКинли.
Блейн – привлекательный солист хора в школе, где их вокальная команда является одним из самых главных достояний. Один из самых видных парней в Далтоне.
Вообще-то это было очевидно. От кого сложнее всего получить внимание? От тех, кто сам купается в нем и совсем не ценит.
Ох, Курт...
Хаммела видимо прорвало:
- На самом деле, я... Обычно хочу этого. С...Сильно. И тогда, на кухне – хотел с самого начала! Но я не мог ничего с собой поделать, не мог не сопротивляться! Я... Я хотел, чтобы мы дошли до конца в тот раз, но я не смог сказать тебе! Я чувствую себя каким-то извращенцем!.. – он всхлипнул и снова спрятался в ладонях. Все его лицо горело и красные пятна румянца были видны даже на шее.
Блейн успокаивающе обнял его.
- В таком случае, ты самый милый извращенец на свете... То есть... Я шучу, ладно? Не дергайся. Я просто хочу сказать – что все в порядке. Ты можешь сказать мне что угодно, и я не подумаю, что это странно. Я обещаю тебе.
Курт устало покачал головой:
- Я тебе и слова не сказал о том, чего хочу. Мне кажется, я лучше умру, чем заговорю об этом.
Андерсону показалось, что тот вжал голову в плечи.
- Ладно, давай начнем с малого. Давай договоримся, что ты будешь говорить, когда тебе действительно хочется близости? - он положил пальцы на раскрывшиеся для протеста губы Курта и продолжил. - Давай просто примем за аксиому, что я хочу - всегда.
Курт упрямо нахмурился:
- Так не бывает, ты просто пытаешь успокоить меня.
Блейн кокетливо посмотрел на него и шутливо произнес:
- Ты осуждаешь меня за мои желания?
Курт несильно толкнул его, но от легкого тона, почувствовал себя лучше.
- Перестань. Я же серьёзно.
- Я тоже! То, что я сказал, действительно правда, за редкими исключениями. Курт, ты привлекательный парень.
- И насколько редкие эти исключения? - иронично спросил Хаммел.
Андерсон начал загибать пальцы:
- М... Потеря сознания, кома... Хотел назвать "сон", но, учитывая некоторые мои сны о тебе, это было бы нечестно...
Хаммел снова раскраснелся и опять толкнул брюнета в плечо. Они никогда не вели подобных бесед. Но откровенность Блейна и его улыбка оказались такими успокаивающими. Потихоньку мальчик чувствовал, что ледяная рука, сдавливающая сердце, когда он думает об этом, чуть ослабляет свой захват.
- Ты правда считаешь меня привлекательным?..
- Нет, у меня просто так на тебя встаёт, - фыркнул Блейн.
Курт треснул ему подзатыльник и схватился за свою голову, затыкая уши и тараторя:
- Прекрати! Если мы и обсуждаем это, то это ещё не значит, что ты можешь говорить такие вещи! - он замотал головой и его румянец вспыхнул с новой силой.
Блейн улыбнулся.
- Ладно, мы будем работать над этим, - он прищурился. - Ты и сам иногда говоришь такие вещи.
- Это не значит, что я их не стесняюсь! – брякнул Курт. Он устало застонал и повесил голову:
- Ты знаешь, что это самая рекордно длинная неловкая беседа в моей жизни?..
- Что я могу сказать? Мне нравится быть во всем твоим первым.
Курт не выдержал и засмеялся. Он посмотрел на Блейна и наконец улыбнулся:
- Ты чудо. Ты знаешь это?
Андерсон смутился и попытался отшутиться:
- Это потому что я за то, чтобы мой парень чаще мне говорил о своих восхитительных желаниях? Тогда нас таких чудесных очень много.
- Перестань. Ты знаешь о чем я, - он заговорил тише. - Мне сложно проходить через это... И я так счастлив, что рядом со мной именно ты. Спасибо.
Хаммел не знал как ещё словами выразить, что Блейн просто невероятно теплый. Что Курт понятия не имеет как, но просто посмотрев или даже просто выслушав что-то, этот парень умудряется преобразить это.
Брюнет почувствовал, что его сердце забилось часто-часто. Несмотря на то, сколько он сегодня услышал, это, пожалуй, была самая откровенная вещь, сказанная Куртом.
Андерсон сел к парню вплотную и обнял. Они сидели некоторое время молча.
- Я согласен, - сказал Курт.
- М?
- На договоренность. Ну, про «говорить когда…». И на переезд. Тоже.
Блейн встрепенулся:
- Правда?!
Мальчик пожал плечами:
- А почему я могу не хотеть жить с тобой? Ты странный.
- Я?!... Я странный?!.. Да ты!... Ты!.. – брюнет просто потерял дар речи.
Хаммел рассмеялся и поцеловал Блейна в щеку:
- Да шучу я, шучу. Просто эта проблема была единственным препятствием… Так что… Давай скажем родителям и посмотрим, получится ли что-нибудь из этого.
Андерсон просто кивнул и обнял бойфренда крепче.
Все потом. Сейчас можно просто насладиться моментом.
- И да, я не буду перед ним извиняться.
- Перед кем? – не понял Блейн. – А… Ты об этом. Расслабься. Сомневаюсь, что кофе могло нанести ему глубокую психическую травму.


После ухода Блейна, Себастьян сидел за своим столиком и никак не мог решить, что ему стоит теперь делать. Наверное, промокнуть одежду было бы неплохо, да. За столом, как назло закончились салфетки. Или сходить в туалет и оценить масштаб трагедии. Хотя он и так представлял, в каком состоянии его волосы и лицо, не говоря уже о рубашке с пиджаком. Или просто одеться и пойти домой. Надевать пальто на влажную ткань?..
Мысли ворочались в голове еле-еле, то и дело буксуя. Он вообще ощущал себя каким-то заторможенным и никак не мог определиться, как реагировать на то, что произошло.
Злиться? Он не чувствовал чего-то подобного.
Хотеть отомстить? Да он уже наговорил парню на цистерну кофе. И вряд ли прекратит.
Наплевать?
Вот здесь мысли начинали глохнуть. Потому что... А собственно - почему?..
Ему не все равно.
Иначе бы он смог, наконец, нормально закончить мысль.
Он уперся взглядом в столешницу, на которой лежал отброшенный Куртом стаканчик и прочая оставшаяся от парней посуда. Себастьян иронично подумал, что феерически сейчас выглядит со стороны: облитый, с остановившимся взглядом, весь такой брошенный...
О. Вот оно. Он понял, в чем дело.
Ему обидно.
Удивительно, но факт. Просто по-человечески обидно. Потому что он так и не понял, за что получил кофейное обливание. Он был уверен, что дело не в колких словах. Ледяная принцесса превосходно держит себя в руках и слышал и не такое. Дело было в чем-то ещё, и он никак не мог понять в чем. Это странным образом заставляло его чувствовать себя несчастным.
Себастьяну нравилось провоцировать людей. Провоцировать на ненависть к себе, на зависть, на страх... Не важно на что, он не боялся их чувств - он упивался ими, потому что главное – быть хозяином этого. Он знал, почему его презирают или не выносят. И это знание было успокаивающим, чем-то вроде своей крепости, простым и понятным.

Почему ты винишь меня? Что я сделал?
Я ведь что-то сделал?.. Но что?..

Он тряхнул головой, сегодня все непрошеные воспоминания как сговорились. Ему было действительно безразлично, что там замкнуло в голове у сумасшедшего Хаммела. В отличие от Блейна, Себастьян считал, что затея разобраться в этом априори является абсолютно безнадежной. Но непонятность того, что именно в Смайте вызвало этот взрыв эмоции, эту злость в глазах, делало его... Уязвимым? Вот ещё.

Почему ты винишь меня?.. Почему?!

Да прочь вы...
Ему было все равно, что чувствует по этому поводу этот ходячий гимн нелепости, но почему он это чувствует... Это вызывало странное внутренне беспокойство. И желание прекратить думать об этом не медленно.
Смайт подозвал официантку. Та смущенно предложила принести ему салфеток. Себастьян попросил счет, и под его мрачным взглядом девушку сдуло как будто ветром. Сам Соловей бодро отправился в уборную, чтобы умыться и уверенно улыбнуться своему отражению – даже в таком виде ты чертовски привлекателен, парень. И сегодня отличный вечер, чтобы хорошенько поразвлечься. Да будет так.



* Блейн имеет ввиду историю первого раза Брайана Кинни из сериала Queer as folk.

@темы: Фанфики: макси, Персонаж: Блэйн, Персонаж: Курт, NC-17

---

Сник-пик: "Heart"

[Klaine]

@темы: Видео: Sneak peek

---

Песни из серии 3x13

[Klaine]

@темы: Музыка: саундтрек

---

Голосование перед днем Святого Валентина.

[foxylier.]

Гайз!
Я тут в фем-соо увидела линк на голосование за лучшую пару. Уже хотела проголосовать за Фаббери, но увидела Клэйн в тройке финалистов.
Голосование проходит вот тут.
Наши любимые на последнем месте, как-то обидно.

Вроде бы обещают сделать интервью с парой актеров, которые побеждают. А чем мы хуже? у нас все самое лучшее.
Давайте же!

@темы: Актёр: Кристофер Колфер, Персонаж: Блэйн, Персонаж: Курт, Актёр: Даррен Крисс, Ссылки, Интервью

---

Промо к валентиновскому эпизоду

[Klaine]

@темы: Видео: Превью к новой серии

---

Обсуждение серии "The Spanish Teacher"

[Klaine]

Как вам серия без участия Даррена Крисса? Что вы думаете об участии Рики Мартина в новом эпизоде?

@темы: Обсуждение

---

[ComeWhatMay]

Название: Кто-то близкий
Автор: ComeWhatMay
Бета:  Babushka Batman
Персонажи: Курт, Блейн, Себастьян, Джефф
Жанр: romance
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Всё принадлежит правообладателям.
Статус: в процессе написания
Примечания: AU к событиям сериала с серии 3.08 включительно

5 глава

Курт продолжал сверлить брюнета гневным взглядом, не предпринимая попыток отодвинуть его или встать самому. Видимо, ожидая, что на парня возымеет эффект - если не угроза, то хотя бы суровый взгляд серых глаз.
Блейн же иронично подумал, что очень сомнительно, что мука является самым опасным предметом, находящимся сейчас поблизости. По крайней мере, в бегство она его обратит навряд ли.
Поэтому, не шелохнувшись, он рассматривал лицо Курта и все больше проваливался в сладкий туман. Волосы мальчика, сидящего перед ним, были чуть растрепаны, вероятно, от утренних трудов, щеки порозовели от смущающей самой по себе позиции, а может и отчего-то ещё, бровки были тревожно нахмурены, а рот сжат в упрямую линию. Андерсон подумал, что никогда не видел ничего более очаровательного.
Почему-то такой Курт выглядел просто до неправдоподобия мило. В мозгу брюнета откуда-то всплыла цитата, гласящая: «да от вашего отказа, милочка, за версту согласием прет...», и он без зазрений совести полез выцеловывать шею Хаммела.
Курт вздрогнул от резкого движения, теплые губы на его коже заставили его прикрыть глаза и податься навстречу. Он безотчетно поднял подбородок, подставляя под ласку нежное местечко над кадыком. Брюнет не оставил эту безмолвную просьбу без внимания, с готовностью особо настойчиво пройдясь языком по этому участку и сжимая настырные пальцы на бедрах партнера. Курт почувствовал, что задыхается от волны удовольствия, прошедшей по всему телу, и с обидой подумал, что это просто несправедливо – что даже у очень принципиальных мальчиков, занятых готовкой и не склонных потакать чужим прихотям, есть чувствительные места, прикосновения к которым напрочь лишают всякой воли. И вне зависимости от ситуации, точнее её уместности, эти места вовсе не теряют своей восприимчивости. Вообще-то, если задуматься, то сейчас было даже строго наоборот...
И не то чтобы для Блейна это должно было стать неожиданностью - но резкая темнота и легкий удар от надетой на его голову чашки все же застали его врасплох.
Он чуть отстранился и, убрав пальцами муку, осевшую на веках, пораженно уставился на Курта.
Тот сидел, воинственно сложив руки на груди, и всем своим видом являл живую иллюстрацию фразы «я предупреждал».
Андерсон удивленно взглянул на свои пальцы, перепачканные белым, чуть слипшимся порошком и аккуратно снял со своей макушки посуду. Он внимательно оглядывал себя, пытаясь определиться с масштабом мучной трагедии. В итоге он пришел к заключению о том, что ему повезло, что муки было не так уж и много, и основной сыпучий удар на себя приняли его шевелюра и футболка.
Курту, наблюдавшему за ним, показалось, что это привело раздухарившегося брюнета в чувство, и сейчас он извинится и отправится в ванну приводить себя в порядок. Эх, а ведь придется убирать то, что просыпалось на пол... Ай-ай-ай…
А вот это должно было стать для Курта неожиданностью и стало – Блейн усмехнулся и просто одним движением снял с себя майку через голову, решая пшеничную проблему радикально. И, заметив, что вызвал замешательство второго парня, тут же прижал его голову к кухонным шкафам, висящим над столом, и попытался поцеловать. Мальчик ожил и начал, не сдерживаясь, колотить Анресона по спине, пытаясь вырваться из его цепких объятий:
- Перестань! Ты просто не посмеешь!..
Но Блейн умел быть очень настойчивым, поэтому ругательства Курта перемежались моментами затишья - периодически мальчик не удерживался от того, чтобы ответить на поцелуй.
До сего момента он был убежден, что в крайнем случае сможет просто встать и уйти. Поэтому когда Блейн начал ловить его руки и достаточно сильно прижимать всем телом к столу, то это прямое физическое подавление просто взбесило его:
- Прекрати сейчас же, мерзавец!!!
Андерсон даже замер:
- «Мерзавец»?..
- А как, по-твоему, я ещё должен тебя сейчас назвать?
- «Мой дорогой и любимый»?
На этот раз Курт задохнулся от возмущения. На что брюнет только закатил глаза:
- О, пожалуйста, я же вижу, когда ты действительно против.
И не теряя времени, запустил руки под майку Хаммела. Тот тут же попытался оскорблено оттолкнуть нахала и вцепился в его обнаженные плечи. Но темноволосый парень не сдавался, лишь усиливая напор. Чувствуя кончики пальцев Андесона, гладящие его около позвоночника, Курт панически сжал пальцы сильнее.
Блейн вздрогнул и резко втянул воздух сквозь зубы.
- Я не могу поверить – ты действительно оцарапал меня! – он возмущенно посмотрел в лицо Курта.
Тот выглядел достаточно напуганным собственной выходкой.
- Ты сам виноват! – беспомощно отозвался он.
Блейн попытался обернуться и рассмотреть своё любовное ранение, что у него, естественно, не вышло. Курт, выглядевший пристыженным, сидел смирно и временно свернул своё активное сопротивленческое движение.
Пользуясь этим, брюнет развернул к нему пострадавшее плечо и спросил, напустив в голос как можно больше трагичности:
- Кровь есть?
Мальчик, кажется, купился и принялся, аккуратно касаясь его кожи, внимательно рассматривать царапины от своих ногтей:
- Немного. Они вздулись, – голос был очень виноватым. – Надо обработать.
- Брось. Во время готовки твои руки стерильны, как у хирурга.
Курт вздохнул и, повинуясь порыву пожалеть раненного, мягко коснулся его плеча губами.
Блейн, почувствовав влажное прикосновение к поврежденному месту, слегка вздрогнул и тут же ощутил, что Хаммел, реагируя на это, плотнее прижался к нему и начал успокаивающе водить кончиком языка по покрасневшим полоскам.
Блейн тихо млел и размышлял о том, что его парень, при всем его скептицизме, все-таки потрясающе наивен. Царапины немного щипали, но ласковость Курта была очень завораживающей. И, неожиданно для себя, брюнет отметил, что этот контраст возбуждает его ещё сильней.
Пользуясь моментом, он резко развернулся и снова прижал затылок Курта к кухонным шкафам, наконец перехватив обе его руки. Хаммел, осознавший, что его развели, зашелся очередной гневной тирадой:
- Ты подлый, бессовестный, похотливый ублюдок!.. – он задергал руками, пытаясь вырваться и заелозил по столу, пытаясь оттолкнуть вконец обнаглевшего гостя.
Блейн целовал его шею и, не обращая внимания на протесты, зашептал:
- Эй, они и правда болят. Представляешь, чего я наслушаюсь от парней, когда сниму футболку в раздевалке?
- ТЫ наслушаешься? – возмутился Курт. – Скорее уж Я наслушаюсь!
Андерсон лукаво усмехнулся.
- На самом деле, я не могу этого дождаться. Знаешь, по-моему, они до сих пор не верят, что мы действительно этим занимаемся.
Курт даже прекратил на время сопротивляться:
- Не говори мне, что вы ЭТО с ними обсуждаете! Я убью тебя!
Блейн повернул голову, чтобы заглянуть ему в лицо честными глазами:
- Не мы обсуждаем, а они обсуждают. Ты же знаешь, их невозможно остановить, и они болтают обо всем, что только приходит им в голову.
Он попытался погладить бедро парня, и тот снова начал дергаться, пытаясь освободиться из захвата. Курт печально вздохнул и попытался пнуть своего благоверного коленом в живот, но неудобная позиция мешала как следует замахнуться для удара. Он расстроено сказал:
- Это потому что они считают меня пуританином?
Блейн притянул его ближе к краю стола, чтобы их бедра могли соприкасаться:
- О, перестань, пожалуйста. Парня, который ходит в таких узких джинсах, невозможно считать пуританином, – улыбнулся он. – Просто их гетеросексуальный мозг все ещё не может смириться с этим.
Он увернулся от не очень опасной, но все же достаточно острой коленки.
- Даже и не мечтай похвастаться исцарапанной спиной! – не сдавался Курт. – Я скажу, что просто хотел открутить тебе голову! И это будет правдой.
- А я скажу, что после этого завалил тебя прямо на столе.
- Но это неправда! – пискнул мальчик.
- Вопрос ещё открыт, – парировал Андерсон.
Они оба уже начали порядком уставать от этой возни, переходящей из предварительных ласк в драку и обратно.
Курт уткнулся Блейну в плечо:
- Я, правда, не хочу заниматься этим на кухне. Это ужасно.
- Не пуританин? – иронично отозвался брюнет.
- Что плохого в кровати? И запертой двери?
- У нас и сейчас заперта дверь.
Хаммел пораженно замер.
– Когда ты успел? – недоверчиво спросил он.
Блейн пожал плечами:
- Скажем так, я знаю, какое действие на меня оказывает сладкий запах, стоящий на кухне, когда ты собираешься что-то печь.
Курт, не обратив внимание на столь небезынтересное обстоятельство, выцепил из предложения только одну мысль и сильно ущипнул Андерсона за бок.
- Ты это ещё и спланировал!
Блейн охнул от боли, но все равно заметил, что после того, как сказал про дверь, парень в его руках ощутимо расслабился.
Он погладил поясницу Курта и спросил:
- Ну что, мы переместимся на стол, на котором ты сможешь лечь, или ты слезешь и повернешься?
Хаммел взвизгнул и снова начал бить его по спине:
- Нет! Ты ужасен! Это ужасно! Я не хочу!..
Его щеки горели румянцем. Андерсон зашептал: «Ай, царапины, Курт, царапины!» и только прижался к нему сильнее.
- Курт, вот прямо сейчас я чувствую своим бедром, что у тебя эрекция. Мы все ещё спорим о том, хочешь ты или нет?
Воспользовавшись тем, что парень в его руках застыл, брюнет потянулся поцеловать его. Он старался действовать очень ласково и с облегчением ощутил, что Курт начал ему отвечать. Он потерся своими бедрами о его и поймал губами тихий стон любовника. Хаммел взглянул на него из-под ресниц и обнял за шею, притягивая ближе и скрещивая свои ноги за спиной партнера. Блейн почувствовал, что возбуждение снова накатило одуряющей волной, и он не был уверен, что сможет сдерживать его и дальше.
Курт все ещё тихо уговаривал:
- Это же кухня... Мы испачкаем стол, а я на нем готовлю...
- Господи, ну можешь ты хоть в такой момент не думать ни о чем? Я обо всем позабочусь потом, хорошо? – жалобно сказал Блейн, прикусывая кожу на его плече и держа себя в руках из последних сил. Он сжал сквозь ткань возбужденную плоть Курта, и тот откинул голову назад и раскрыл рот, беззвучно хватая воздух. Он тихо прошептал, избегая смотреть партнеру в глаза:
- Хорошо. Тогда давай... я слезу...
Блейн подрагивал от напряжения и, кивнув, чуть отодвинулся. Он молча наблюдал, как парень соскользнул со стола. Курт бросил на него короткий томный взгляд и одним плавным движением стянул с себя майку, откидывая её куда-то под ноги. И тут же покраснел от смущения - Хаммел не решался заглянуть Блейну в лицо, боясь увидеть, что тому может быть смешно, поэтому поспешил развернуться к нему спиной. Мальчик оперся ладонями на стол, не произвольно чуть прогнувшись, отчего брюнет едва слышно зарычал и прижался к нему, осыпая поцелуями его обнаженные плечи. Он гладил и мял открывшуюся ему кожу спины, живота, груди, и просто сходил с ума от её запаха. Курт часто дышал и вздрагивал под его руками. Андерсон поспешил опуститься на колени, чтобы уделить должное внимание пояснице и расстегнуть шорты партнера. Между поцелуями и укусами он проговорил:
- Что у нас со смазкой?..
Курт закрыл лицо ладонью:
- Умоляю, только не что-то связанное с едой.
В его голосе прозвучал такой неподдельный ужас, что Блейн счел нужным успокаивающе погладить его бока.
- Эй, все в порядке. М-м... Оливковое масло? Всего лишь масло, ничего страшного.
Хаммел просто кивнул и указал рукой на окно, где стояла заветная бутылочка. Андерсон, казалось, преодолел расстояние туда и обратно за секунду. Пока его руки были заняты емкостью, Курт стянул с себя шорты и белье. Блейн застыл, разглядывая эту картину, он хотел запомнить её надолго, потому что это выглядело так... Несмотря на то, что это был далеко не первый их раз, Хаммел не особо любил демонстрировать свою наготу и не слишком баловал своего парня возможностью полюбоваться собой в моменты интимной близости. А когда он доходил до стадии, при которой ему было безразлично собственное смущение, и сам Блейн уже плохо соображал, плотно прижимаясь к нему и зажмуривая глаза от накатывающих острыми волнами ощущений. Сейчас же Курт стоял посреди светлого помещения полностью обнаженным, с ничем не прикрытым возбужденным членом, и, хоть его щеки и раскраснелись, он не пытался прикрыться, а просто опирался руками на столешницу и смотрел на Блейна своими невозможными прозрачными глазами. И выглядел при этом просто возмутительно привлекательно. Брюнету казалось, что он плавится от этого взгляда.
Он не удержался и, отставив масло на стол, обнял Курта, плотно прижимаясь к нему всем телом, чтобы тот в полной мере ощутил своей спиной затвердевшие соски и напряженный пресс партнера и почувствовал обтянутую двумя слоями ткани пульсирующую от возбуждения плоть, которой Блейн уперся ему в ягодицы. Парень застонал от яркой вспышки ощущений при контакте их почти обнаженных тел. На Блейне все ещё оставались брюки. Курт откинул голову на плечо своему парню:
- Блейн...
Брюнет рывком развернул парня к себе лицом, и они, сталкиваясь руками, но в целом достаточно слаженно, расправились с молнией на его штанах и потянули их вниз. Наконец, они смогли полностью прижаться друг к другу. Между их телами было очень горячо. Андерсон, ни о чем уже не думая, просто вжимал Курта в себя, позволив себе наслаждаться контактом их кожи, тем, как их члены соприкасаются, зажатые между ними, тем, как парень в его объятьях обхватил его плечи и трется об него. У самого Блейна тормоза уже отказывали. Мутными глазами он отыскал бутылку и, подцепив её одной рукой, зубами вытащил пробку, которая тут же проследовала куда-то на пол. Курт даже не обратил внимания на такое вопиющее обращение с кухонной утварью. Повинуясь какому-то порыву, брюнет слегка отстранился и наклонил бутылку над их прижатыми друг к другу животами. Масло тут же заструилось вниз по их телам, моментально делая их бедра скользкими. Курт сильно вздрогнул и судорожно выдохнул, ощутимо впиваясь пальцами в спину Блейна и откидывая голову назад. Брюнет тут же приник губами к его шее и обвел языком кадык, чувствуя просто сумасшедший жар и быстрое трение их тел друг о друга. Курт со стоном всхлипнул и мелко задрожал:
- О, Боже... Блейн, я....
Они уже просто беспорядочно толкались навстречу друг другу и влажно целовались, ловя губы партнера, то и дело широко раскрывающиеся от наслаждения. Ладони скользили по телам, и масло, размазавшееся по их коже, делало ощущения необычайно острыми.
Андерсон ощущал, что их поза, непривычная и немного щекочущая нервы, призрачная возможность быть застуканными, обстановка, и чертово масло, которое каждое прикосновение превращало в гладкое, сводящее с ума скольжение – все это напрочь сносило крышу. Все ощущалось в разы ярче, и то жаркое томление, которое он чувствовал, кипело и в теле Курта, и так сильно, что его мальчик был не в силах это скрыть, и это просто лишало возможности думать. Задыхаться, касаться, ласкать, стонать, наслаждаться... Блейн обхватил ладонью их трущиеся друг о друга члены и быстро задвигал рукой. Ногти Хаммела начали чуть царапать его плечи, и Курт задышал чаще, чуть постанывая.
Брюнет прижал бедра Курта к столу и задвигался быстрее, одновременно с этим проникая скользкими пальцами другой руки между его ягодиц и слегка надавливая на колечко мышц.
Курт закричал, выгибаясь в руках партнера и изливаясь на них обоих. Блейн просто не смог выдержать ощущения напрягшихся до предела мышц живота, к которому он плотно прижимался, вида раскрытой и блестящей от пота груди, гримасы наивысшего наслаждения, исказившей лицо любимого, открытого сейчас ему на столько, на сколько это было возможно... Он почувствовал, что пальцы Курта, вцепившиеся ему в плечи, действительно оставляют там сейчас настоящие царапины. Это стало последней каплей, и, вжавшись всем телом в любовника, Блейн кончил с низким грудным стоном, тут же стараясь нащупать рукой столешницу за спиной Курта, чтобы им обоим не обрушиться на пол, затерявшись в сладком тумане наслаждения.

Курт кое-как оперся на стол локтями, завалившись назад. И так, уцепившись друг за друга и упершись в стол, застыв в крайне неустойчивой конструкции, они переводили дыхание и приходили в себя. Первым это удалось Курту. Он вздрогнул и уткнулся куда-то Блейну в плечо, его голос зазвучал виновато:
- Черт, прости. Я... Ты хотел, чтобы мы... А я не выдержал... Прости.
Андерсон только блаженно улыбнулся, потеревшись щекой о макушку Хаммела:
- О, пожалуйста, перестань. Все было отлично.
Он хотел погладить его по спине, но побоялся оторвать руки от горизонтальной поверхности – на данный момент они являлись основным несущим элементом в их ансамбле: левой ладонью он поддерживал себя, уперевшись ей в стол, а правое предплечье разместил на столешнице полностью, придерживая им Хаммела под спину. Ступни обоих были в масле и того и норовили заскользить, отправив незадачливых любовников в не самый приятный полет.
- Правда? – промурлыкал Курт, значительно расслабляясь. Брюнет почувствовал, что от этого земное притяжение стало чуть сильнее. Но мужественно держался. От приятной истомы, разлившейся по всему телу, он был все ещё не в состоянии двинуться и сменить дислокацию на более устойчивую и безопасную.
- Конечно, - отозвался он и поцеловал Хаммела в висок. – Дойдем до всего остального в следующий раз. Или чуть позже.
И продолжил, не давая парню что-либо возразить:
- Лучше, вместо извинений, признай, что тебя действительно возбудила вся эта... ситуация, - улыбнулся он.
- Разве доказательство этого не у тебя на животе сейчас? – прошелестел Курт ему в ухо.
Блейн постарался не слишком сильно смеяться, чтобы не раскачать вибрацией их и без того нестабильную скульптурную композицию.
- О нет, мистер. Вы не собьете меня с мысли своими восхитительно непристойными шутками.
Черт, ему действительно нравилось это. Курт так редко становился таким.
- Скажи это, - настаивал брюнет.
- Ну, ладно, - Курт кокетливо повел плечиком, едва не лишив их равновесия. Он как будто и не замечал, в какой шаткой позе они застыли, хотя его локти и поясница уже должны были затечь от такого положения и от тяжести навалившегося сверху парня. Сам Блейн чувствовал муку в волосах, и вся нижняя часть тела теперь ощущалась неприятно липкой, перемазанная маслом и спермой, краем глаза он видел опасные скользкие лужи у них под ногами, и его мышцы потихоньку начинали подрагивать от напряжения. Удивительным образом, но сильнее всего он ощущал мягкое и теплое соприкосновение с телом рядом. Курт ласково потерся носом о висок брюнета и чувственно прошептал ему на ухо, почти касаясь его губами:
- Мне всегда хорошо с тобой. А сегодня – особенно.
Блейн почувствовал, что если парень под ним продолжит говорить подобное и таким интимным шепотом, то брюнет будет готов ко второму раунду сию же минуту.
- Ты меня с ума сводишь, - прошептал Андерсон и, забывшись, потянулся поцеловать Курта в шею. От внезапного движения их повело, ноги Хаммела все же заскользили по полу вперед, и он, взвизгнув, попытался ухватиться за Блейна. Тот, перепугавшись, попытался не дать Курту навернуться и прижать его к ящикам стола, подхватывая ладонью затылок, чтобы защитить от удара. В итоге мальчик все же оказался практически на полу, но, благодаря стратегии Андерсона, был прижат спиной к дверце кухонного стола, поджав колени к груди и вытянув руки в стороны. Брюнет же раскорячился над ним в каком-то совершенно немыслимом положении, все ещё придерживая его голову и ноги и испуганно глядя на Курта. Тот начал мелко вздрагивать.
- Курт?..
Хаммел поднял лицо, и Блейн с облегчением понял, что тот смеётся.
- Это какой-то ужас, - сквозь смех выговорил Курт. – Просто кошмар. Ты хоть представляешь, как мы сейчас со стороны выглядим?..
- Сексуально? – беспомощно предположил Блейн.
Курт зашелся истерическим хохотом.
- Я думаю... это последнее слово.... которое нам сейчас подойдет.... – еле выговорил он, утирая слезы.
Он глубоко вздохнул и провел ладонями по лицу, успокаиваясь.
- Так все. Я в душ.
- А я? – с надеждой спросил Блейн.
- А ты сказал, что обо всем «после» позаботишься. Так что ты - отмывать кухню, – безапелляционно заявил Хаммел, наконец принимая вертикальное положение и помогая сделать то же самое своему парню.
- В таком виде? – разводя руки, жалобно спросил Блейн. Он старался прикусить язык и не ляпнуть, что в том состоянии он бы ему и луну с неба пообещал.
Курт же окинул Андерсона взглядом, оценивая по достоинству его костюм Адама, побывавшего в кондитерской.
- Ты выглядишь настолько восхитительно нелепо, что я почти готов сделать фото на память. Где тряпка и моющие средства - ты знаешь.
Он уже почти развернулся уходить.
- Курт, ты серьёзно? Вот так? - повторил Блейн, снова разводя руки и говоря уже не так шутливо.
Но на лице Хаммела не было и тени игривости.
- Разве это не логично? Кто-нибудь может вернуться домой практически в любой момент и, если что, тебя запихнуть в ванну мы успеем, а вот это убрать – нет. Так что давай – прибери все, кхм, самое компрометирующее и займи душ на втором этаже. Остальное позже отмоем вместе.
И он ушел.
Блейн посмотрел ему вслед и понял, что что-то было не так, и дело вовсе не в грязной кухне. И Курт не ушел, а сбежал.
Черт, у него было плохое предчувствие. Все же было в порядке?.. Ладно. Выбора нет, сделанного не воротишь. Он пошел за тряпкой – ему бы действительно не хотелось потом объяснять отцу Курта, зачем это они так художественно разлили масло и... йогурт?..

Закончив с этапом уборки под названием «скроем все самое неприличное» и приняв душ, Блейн отправился ко второй ванной комнате. После труда и горячей воды к нему вернулось оптимистичное расположение духа, и он решил, что ему все показалось, и Курт действительно просто был расстроен из-за кухни. Все-таки для него это почти святое. За дверью шумела вода. Но брюнету почему-то все равно стало тревожно. Он тихонько постучался, но ему не ответили.
Но Курт ведь всегда долго принимает душ, верно?
Блейн решил заняться пока кухней, раз уж он обещал, да и чтобы просто порадовать Хаммела.
Масло отмывалось с трудом, с мукой было легче. Он в растерянности оглядывал пол, пытаясь вспомнить, куда именно выплюнул пробку от оливкового масла. Та, в конце концов, обнаружилась где-то под холодильником. На самом деле, все было не так страшно, хоть и достаточно муторно. Окончательно сбив все колени и выполнив, наконец, свой долг, он оглянулся на часы. Судя по ним, как раз пришло время посмотреть правде в глаза - Курта не было слишком долго.
Брюнет во второй раз подошел к белой двери. Вода больше не шумела. Он постучался и позвал негромко:
- Курт? Все в порядке?
После некоторой тишины ему ответили:
- Да. Я думаю, тебе лучше пойти домой.
Блейн вздрогнул. Голос из-за двери звучал глухо.
Брюнет устало прислонился лбом к двери и проговорил:
- Курт, все хорошо. Давай ты выйдешь, и мы просто поговорим. Курт?..
- Все в порядке. Просто иди домой. Все хорошо.
- А как же кухня? – Блейн решил попробовать хоть как-то привести парня за дверью в чувство.
- Я сам все уберу. Блейн, пожалуйста, уходи.
Андерсон прижался к поверхности двери всем телом и провел по ней ладонью, флегматично следя за своими пальцами. Если бы преграда, разделявшая их, была такой же тонкой как эта створка. Мыслей не осталось. Ощущалась сплошная безнадега.
- У нас проблемы? – тихо спросил он. Так тихо, что даже не был уверен, что просто не говорит сам с собой. Но с той стороны ответили. Почти так же тихо.
- Нет. Правда. Просто давай больше не будем об этом, ладно? Не будем говорить об этом. Послезавтра увидимся, как договаривались, хорошо?..
Брюнет закрыл глаза.
- Хорошо. Я люблю тебя, – вырвалось у него. Как выстрел наугад. Как отчаянная попытка. Как последний аргумент.
Последовавшая тишина показалась просто растянутой резиной, которую натягивают все сильней и сильней, и она все никак не лопнет, разрываясь на отвратительные истерзанные куски и разлетаясь вокруг побелевшими ошметками. Последовавший ответ перерубил её как удар лезвием.
- Я тебя тоже. Очень.
Блейн вслушивался эти слова с закрытыми глазами и, открыв их, он точно знал – все ещё в порядке. «Они» все ещё в порядке. Они как-нибудь справятся с этим. А сейчас – ему, к сожалению, следует уйти.
Он задержался ещё чуть-чуть:
- Я позвоню вечером?
В ванной была абсолютная тишина. Блейн уже решил, что это ответ, когда послышалось неуверенное:
- Но мы не будем говорить об этом?..
Андерсону это категорически не нравилось. Если есть проблема, то делать вид, что её нет – не самая удачная стратегия. Но с Куртом никогда не было все так просто. И из-за его несчастного растерянного голоса он просто не мог поступить иначе:
- Хорошо.

@темы: Фанфики: макси, Персонаж: Блэйн, Персонаж: Курт, NC-17

---

Видео "Sexy And I Know It" из грядущей серии

[Klaine]

@темы: Видео: Sneak peek

---

[ComeWhatMay]

Название: Кто-то близкий (появилось название!)
Автор: ComeWhatMay
Бета:  Babushka Batman
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Курт, Блейн, Себастьян, Джефф
Жанр: romance
Дисклеймер: Всё принадлежит правообладателям.
Статус: в процессе написания

глава 4

Голова Блейна кружилась от запаха лака и растворителя. Он не понимал, почему дурацкие жидкости для снятия лака, этикетки которых уверяли, что ацетона там нет, все равно воняли так, будто полностью состояли из одного этого соединения. Он рассмеялся:
- Курт, мне кажется, я сейчас заторчу от этого запаха.
- Не заторчишь, – как-то очень убежденно ответил Хаммел. Он лежал головой на животе своего парня и удовлетворенно рассматривал свои ногти. Каждый из которых был накрашен по разному. – Если хочешь, открой балкон.
- Ты лежишь на мне.
- Ну, стало быть, не судьба, – как можно более ровно произнес парень.
Блейн посмотрел на него и подумал, что, скорее всего, причина в том, что Курту просто нравится этот запах, воскрешающий давно забытые ощущения прошлого. Он вздохнул, чувствуя приятную тяжесть макушки на его животе. Ему было слишком хорошо, чтобы вставать и бастовать по поводу токсикологического произвола. Поэтому он просто запустил пальцы в мягкие волосы Курта и легко погладил кожу головы. Тот ласково потерся о его руку, поворачивая голову на бок. От этого движения футболка Блейна задралась, оголяя его пресс, и щека Курта коснулась теплой кожи.
- Если лак на твоих ногтях ещё не досох, я просто прикончу тебя, – промурлыкал Хаммел, блаженно прикрыв глаза.
Рука в его волосах на мгновение застыла. Но тут же продолжила движение, аккуратно усиливая нажим. Андерсон решил, что этим докажет свою уверенность в том, что ногти действительно высохли, и успокоит Курта. В случае же, если лак сохнет не так быстро, как он рассчитывал, терять было уже нечего - и тогда стоило успеть вдоволь насладиться моментом.
Курт плотнее прижал ухо к своему живому подголовнику:
- Я слышу, как твой живот разговаривает, - улыбнулся он.
- О, Господи, - смущенно засмеялся Блейн, от чего голова, покоящаяся на его солнечном сплетении, мелко затряслась.
Курт только больше повернулся, всем телом ложась на бок.
- Мне нравится. Я думаю это так удивительно – что наши тела живут своей жизнью. В них происходят процессы, о которых мы даже не подозреваем. Разве это не потрясающе?.. – его глаза живо блестели. - Мы постоянно думаем, что контролируем в себе так много. Но это не так. Как тело, так и другое.
Блейн с улыбкой слушал его рассуждения.
За этот вечер он уже успел наслушаться от Курта претензий о том, что совершенно не умеет заботиться о своих руках. Хотя это было абсолютной неправдой, по мнению Блейна. Что привело к затяжному спору о том, что ногти на обеих руках должны быть одинаковой длины. Как гитарист Блейн был категорически не согласен. Как тонкая чувствительная натура Курт был неумолим в своем желании нести прекрасное в этот мир. Поэтому участь ногтей - быть постриженными - была предопределена. Блейн утешал себя тем, что ногти – не зубы, отрастут.
Также Андерсон получил лекцию по колористике и печальный вердикт о том, что совершенно безнадежен в этом.
Через час, проведенный в комнате с десятком открытых лаков, его глаза начали слезиться.
Пальцы жутко болели от того, сколько раз Хаммел остервенело тер их ваткой с растворителем, очищая для нового рисунка.
Собственная голова пухла от того количества схем и узоров, которые Курт вдохновенно отыскал через Google и заставил выводить на своих идеально отшлифованных ногтях.
Также Блейн мужественно выстоял раунд, в котором Курт зажегся идеей не останавливаться на руках и заняться так же педикюром, и отвоевал своё право отказаться и остаться в носках.
И, несмотря на все это, Блейн чувствовал себя... хорошо. Ему было очень легко, и он не хотел бы что-либо менять. Он вслушивался в спокойный голос и перебирал пряди Курта.
- Что именно ты имеешь в виду? Неконтролируемые порывы? – тихо спросил Андерсон.
Мальчик чуть задумался.
- Не только. Знаешь, мне иногда кажется, что стоит воспринимать своё тело и часть разума как какое-то отдельное существо. С которым надо знакомиться, ему нужно внимание и забота, так же, как и другим, оно умеет обижаться. У него есть на все своё мнение, и то, что это всего лишь часть нас, не меняет того факта, что с ним нужно считаться.
Он немного помолчал.
- Мы много думаем об отношениях с остальными людьми, но часто пренебрегаем и бываем жестоки к самим себе, - как-то грустно произнес Курт.
Блейн осторожно и ласково провел пальцами у него за ухом и полностью прижал ладонь к его затылку. Ему казалось, что он просто слышит и ощущает, как Курт сейчас думает о том, что с некоторыми своими частями ему никак не сладить. Блейн знал, что эти мысли причиняют ему боль.
- Я думаю, это как с детьми: отношения сложные, но самое главное - просто любить их, - сказал брюнет.
- Не думаю, что способен на это, - иногда Курт говорил такие вещи, и они звучали так печально честно, так бескомпромиссно искренне, что просто выбивали весь воздух из легких Блейна.
Сколько людей готовы вот так признать – хотя бы сами себе – что в них есть часть, которую они ненавидят? Ненавидят сильнее, чем мог бы это делать любой другой человек. Разрушая изнутри намного более неотвратимо, чем это могли бы сделать другие.
- Я думаю, эти части просто не за что любить, - договорил Курт. Без пафоса, без нажима, без скорби. Просто факт. Потому что он, правда, так считал.
Андерсон хотел бы сказать, что у каждого есть человек, который должен любить всё в нас, несмотря ни на что, вне зависимости от того, на сколько все эти части нас ужасны.
Этот человек – мама.
Каждый заслуживает безусловную материнскую любовь. Но он не смог произнести этого в слух. И не только потому, что мать Курта умерла, но и потому, что его собственная...
Блейн соскользнул вниз, так, чтобы оказаться на одном уровне с Хаммелом, и обнял его со спины, утыкаясь в его волосы и из-за этого звуча чуть приглушенно:
- Тогда я буду любить их вместо тебя.
Мальчик в его руках покачал головой и сказал устало, чуть с укоризной:
- Блейн...
Но тот лишь упрямо сильнее сжал объятья.
- Я знаю, – он перевел дыхание, чувствуя, как что-то чуть жжет в легких. – Знаю, что не знаком с ними. Что ты даже не хочешь видеть их. Но, может быть, когда-нибудь... Может быть, я смогу узнать их. И я обещаю – я постараюсь их полюбить, - он сплел в замок свои руки на груди Курта. - Я хочу, чтобы когда-нибудь у меня получилось полюбить тебя целиком.
- Ох, Блейн... – голос звучал расстроено и ласково одновременно. Хаммел положил руку поверх обнимающих его ладоней. – Ты невозможен, ты знаешь это? – увещевая проговорил он. – Нельзя просто так говорить такие вещи. Это очень серьёзные слова.
Он тяжело вздохнул и прижался к нему плотнее, откидывая голову на его плечо и произнося безнадежно:
- Наверное, только такой добрый мальчик как ты, не побоялся бы сказать подобное, и так искренне.
Блейн уткнулся носом в теплое плечо Хаммела. Он не поднимал головы, но откуда-то точно знал, что щеки Курта сейчас мокрые. Он не хотел смущать его, поэтому все также не заглядывал ему в лицо. И пробормотал, щекоча его шею дыханием:
- Мне бы хотелось, чтобы это было правдой.
- Я знаю, - он поднял ладонь и погладил непослушные кудряшки. - Мне тоже. Спасибо.
Они немного помолчали. В груди тянуло и горело. Блейн даже не знал, хорошо это или плохо. Он не смог бы сказать, сколько времени они так пролежали.
- Вообще, - Курт зазвучал спокойнее и более буднично, – после этого, как честный человек, ты обязан на мне жениться, – в его голосе слышались смешинки.
Блейн рассмеялся.
- Боюсь, что пока ты будешь выбирать себе платье, идеально подходящее для такого события, я успею состариться и умереть.
- Это потому что дизайнер, достойный моей свадьбы, ещё не появился на свет, - высокомерно фыркнул Курт и тоже захохотал.
Андерсон, не удержавшись, прошелся пальцами по чувствительным бокам парня. Тот дернулся, начиная ещё больше смеяться, и принялся отбиваться:
- Нет, только не это!..
Но Блейн неумолимо продолжал его щекотать.
- Мои ребра, мои ребра! – стонал от смеха Курт, стараясь лягнуть наглого агрессора.
Раздался стук в дверь и, почти без паузы, в комнате появился Берт. Парни едва успели отскочить друг от друга, прекращая свою веселую возню на кровати. Блейн панически подумал, что вид у них сейчас был тот ещё: раскрасневшиеся, с одеждой в беспорядке, на развороченной постели... Он почувствовал острое желание встать и продемонстрировать, что ширинка на его штанах застегнута. «Отставить истерику!» - мысленно приказал он себе и заставил себя вежливо улыбнуться Берту. Тот скользнул по ним непроницаемым взглядом и прошел в комнату. В его руках была большая картонная коробка.
- Курт, ты обещал разобрать эти вещи. Я ... Лучше оставлю её здесь, - он едва уловимо бросил взгляд на Блейна, - чтобы ты не забыл.
- О, точно. Спасибо, пап! – младший Хаммел встал с кровати и тут же принялся самозабвенно рыться в коробке.
- Ну, - уперев руки в бока, Берт ещё раз окинул их взглядом, - я пойду.
И он, немного задержавшись, направился к двери.
- Приятного вечера, - зачем-то сказал ему Блейн, ощущавший все это время жгучую потребность как-то обозначиться.
Отец Курта развернулся и посмотрел на него как-то странно. То ли он не расслышал, то ли вообще до этого момента сомневался, что второй парень в комнате ему не привиделся. Чуть постояв, он кивнул и вышел.
Андерсон завалился обратно на кровать.
- Знаешь, у него очень тяжелый взгляд, - пожаловался он, вздыхая. Он поднял голову, наблюдая, как Курт склонился над принесенной коробкой. Снова откинувшись на подушку, Блейн рассматривал потолок, и его мысли помимо воли снова вернулись к его собственной семье.

Блейн закрывает за собой дверь их дома и, по привычке замирает, вслушиваясь. За доли секунды он успевает понять, кто дома и чем занят. Папы ещё нет. Мама - на кухне. Он вздыхает. Что ж.
Разуваясь, вешая куртку на крючок, он старается не всматриваться во всплывшее перед глазами воспоминание о том, что когда-то раньше у них была привычка выходить в коридор к пришедшему и приветствовать его.
«Привет, дорогой. Как дела?..»
Он трясёт головой и вздыхает укоризненно сам себе: «Блейн, сколько времени можно злиться? Забудь уже».
Он проходит на кухню. Светловолосая женщина, читающая газету, просто кивает ему, оторвавшись от печатных строк на пару секунд. Он повторяет её жест, стараясь чтобы не получилось слишком резко.
«Как дела в школе? Милый, ты проголодался? Я приготовила твоё любимое сегодня. »
- Суп в холодильнике.
- Спасибо. Я не голоден, выпью чаю, – отозвался брюнет, открывая настенный ящик и успокаиваясь при виде понятной и привычной простоты порядка вещей внутри него, принялся искать печенье. Взял одну пачку. Бездумно отложил. Взял другую. Поправил упаковку чая, выдвинул какую-то банку рядом...
Что угодно, лишь бы не закрывать ящик и продолжать находиться за его дверцей.
- А, опять был у этого твоего, – сказала без злости, без упрека, просто равнодушно. Градусов минус десять по Цельсию.
Блейн вздохнул, все-таки беря в руки пачку. Он устало закрыл шкаф:
- Курт. Его зовут Курт.
Он развернулся к ней и спокойно заговорил, внутренне морщась – он ненавидел эти разговоры:
- Парень, друг, бой-френд, партнер, - он все же деликатно пропустил слово «любовник», - но не «этот мой».
Она просто посмотрела на него в ответ. Этот взгляд снова и снова заставлял Блейна слышать всё это множество раз произнесенное и упрекающее:
«Ты и так требуешь от нас слишком много»
«Мы так много для тебя делаем, ты совсем не ценишь этого»
«Мы заботимся о тебе, разве этого не достаточно?..»
«Мы не желаем знать ничего о твоей личной жизни»


Блейн моргнул, его взгляд снова сфокусировался на замысловатой сверкающей люстре в комнате Курта.
Не стоит думать о неприятных вещах. Все равно ничего изменить ты не можешь. Стоит отвлечься.
Андерсон перевернулся к своему парню лицом и улегся на живот.
- Хорошо, что ты отговорил меня покупать твоему отцу шляпу, - улыбнулся брюнет, болтая ногами.
- Ай да я, - иронично поднял брови Хаммел.
- Что ты делаешь? – спросил Блейн, чуть приподнимаясь на локтях и стараясь увидеть, что было в так занимавшей Курта коробке.
- Это некоторые мои старые вещи. Нужно решить, что выкинуть, а что сохранить. Раньше они были в подвале, но сейчас отцу потребовалось освободить место, - с видимым сожалением пояснил парень.
- Сколько лет ты не доставал их оттуда? – спросил Андерсон прищурившись.
- Не знаю, - отозвался Курт, подняв взгляд и пытаясь вспомнить, когда же он, действительно, последний раз касался этих вещей.
– Давно, - это было большее, с чем он смог в итоге определиться.
- Так почему бы тебе просто не выкинуть всю коробку? Ведь эти вещи явно уже не нужны тебе.
Курт просто потерял дар речи и возмущенно уставился на своего парня.
- Ты что, серьёзно?..
Блейн встал с кровати и сел рядом с Хаммелом, заглядывая в картонные недра.
- Я понимаю, у каждого есть такие вещи – детские игрушки, записки из школы, открытки, кассеты с любимыми когда-то песнями... Но согласись – далеко не все из них стоят того, чтобы хранить их всю жизнь. В конце концов, это всего лишь старые вещи.
Курт смотрел на него круглыми глазами и, кажется, хотел отодвинуться, обняв коробку руками, стремясь защитить её от такого варварского посягательства. Ещё немного и казалось, что он начнет шептать ей: «Что ты, маленькая, не бойся! Я тебя не выброшу, не слушай его!».
- Кто бы мог подумать, что ты так вопиюще не сентиментален, - с упреком произнес Курт.
- Я сентиментален, - возразил Блейн, - мне тоже тяжело расставаться с вещами. Просто, - он запустил руку в волосы, - мне кажется, такие моменты - это превосходная возможность определиться, с чем уже можно расстаться, – он ещё раз заглянул в коробку. – В конце концов, ты собираешься уехать в Нью-Йорк, и, согласись, многие вещи, которые ты оставишь здесь, уже никому не пригодятся, и тебе придётся решать для каждой – отправить её в свой чемодан или в мусорку.
- Или подвал, - отчаянно возразил Курт.
Блейн отвел взгляд и заговорил чуть тише:
- Видишь, сейчас он понадобился твоему отцу и потом... У людей, остающихся здесь, будет продолжаться своя жизнь – согласись, несправедливо просить их хранить твоё прошлое, захламляя место, которое они могли бы использовать для себя.
Он беспомощно пожал плечами и отвел взгляд. Ему самому стало грустно из-за поднятой темы. Потому что они с Куртом обычно не обсуждают его отъезд. Кажется, что это будет совсем не скоро. Но если посчитать... Черт, это действительно случится, и не так много времени осталось, вообще-то. Но все равно осознавалось все это ещё с трудом.
Да, они оба знают об этом. Да, Блейн тоже собирается уехать туда. Но у них есть целый год разницы.
И что они будут с этим делать? Перезваниваться и переписываться? Целый год? Расставаться на этот год? Что вообще им остаётся?
У Блейна было своеобразное решение, но поговорить об этом он все никак не решался. Может, сейчас как раз удачный или хотя бы уместный момент? Он ведь собирался сегодня завести этот разговор.
При мысли об этом сердце Андерсона забилось где-то в горле от волнения. Он поднял взгляд на Курта. Тот рассматривал какой-то блокнот, который достал из злополучного коробка, и печально вздыхал.
- Наверное, ты в чем-то прав. Мне не хочется расставаться ни с одной из этих вещей, но... Мне сейчас вспомнилось кое-что.
Он отложил блокнот и, откинувшись назад, оперся на руки.
- Когда-то в детстве у меня была настольная игра. Она была очень примитивная, и мы давно перестали ей пользоваться, но я все равно хранил её, мне нравилось то, что я помнил о нашем времени, проведенном за ней. И, не так давно, Кэрол её случайно выкинула – неудивительно конечно, она была такая потертая и рванная, больше похожая на мусор, чем на ценную вещь. Я был очень расстроен. Мне бы хотелось ещё раз увидеть ту коробку, хотя я и не касался её много лет, когда у меня была такая возможность.
Он замер, обдумывая что-то. И, наконец, прикрыв глаза, признался:
- Но когда я теперь думаю об этом, то понимаю, что где-то чувствую облегчение. Как будто что-то отпустило.
Он внимательно посмотрел на Блейна:
- Понимаешь, сам я бы никогда не набрался мужества её выкинуть. А теперь – все уже решено, ничего не изменить, так что... Удивительно, но мне легче.
Блейн склонил голову и проговорил:
- Знаешь, честно говоря, иногда я представляю, что весь мой дом сгорел – и от него не осталось ни одной вещи, - он сделал паузу. - Я сказал «представляю», но точнее будет выразиться «фантазирую».
- Правда? – пораженно переспросил Курт. – Как о таком можно фантазировать?.. Это же так... страшно.
Блейн только пожал плечами:
- Это касается только вещей.
Он помолчал и снова заговорил, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить то, что ощущал:
- Просто их так много. Всех этих предметов. И они как будто сохраняют тебя: напоминают о том, кто ты, какой ты, что ты любишь. Cмотришь на них и понимаешь – а вдруг их не станет, и я забуду? Не буду больше знать кто я?.. И вот так, каким-то образом вдруг оказывается, что они в какой-то момент стали важнее, чем ты сам. Даже начинаешь сомневаться – может они и правда важнее?..
Курт внимательно слушал его, вглядываясь в тревожную складку, залегшую на лбу брюнета.
- Я иногда сижу в своей комнате, - продолжил Андерсон, - и чувствую себя уютно, дома, защищенным, но вместе с этим... Это как будто давит, - он неосознанно сжал ладонь в кулак, - и ... Просто мне иногда действительно хочется, чтобы мой дом сгорел, - просто договорил он. И смущенно принялся разглядывать содержимое принесенной Бертом коробки:
- Что тут у тебя? Давай разберём её вместе? – как ни в чем не бывало затараторил он. Будто стараясь заставить сменить тему не только Курта, но и, прежде всего, самого себя.
Курт только разглядывал его макушку, мельтешащую перед собственным носом.
- А тебе просто так и не терпится в ней покопаться, - улыбнулся наконец, Хаммел.
Блейн, ничуть не смущаясь, кивнул:
- Твои вещи многое говорят о тебе, мне бы хотелось узнать, каким ты был в детстве.
Хаммел поднял взгляд, обводя им свою комнату. Здесь было очень много всего. Множество разных мелочей, к которым он приложил руку и любовно расставил по углам, развешал по стенам, устелил пол... И всего этого действительно было огромное количество. У Курта, сколько он себя помнил, было немало вещей. И он никогда раньше не задумывался о том, что это значит. О том, что это вообще может что-либо значить.
Его размышления прервал голос брюнета.
- Я хотел поговорить с тобой кое о чем, - с усилием выговорил он и глубоко вздохнул, готовясь, наконец, затронуть тему, висящую над ним весь день дамокловым мечом.
Курт, приготовившись слушать, обратил к нему внимательный взгляд. И вдруг сказал:
- У тебя такое лицо, будто ты сейчас собираешься сказать, что забеременел от меня.
Блейн так и застыл с приоткрытым ртом, вытаращившись на Курта.
Тот только преувеличено серьёзно закивал:
- Мы, конечно, предохраняемся, но знаешь, всякое бывает.
- Боже... – Блейн истерически захохотал, прикрывая лицо рукой. – Курт... – он перевел дыхание, - то, что я мог бы залететь от тебя, это, конечно, восхитительная тема для обсуждения, но я собирался поговорить не об этом...
Курт возмущенно кинул в него какой-то мягкой игрушкой из коробки. Кажется, он все же смутился своей шутке. Потому что в устах Блейна его слова вдруг обрели очень конкретный сексуальный подтекст, о котором сам Курт и не думал. Хотя вообще-то прецедент, при котором Блейн мог бы забеременеть от Хаммела, если бы вообще был на это способен, имел место быть. Но эта тема не была в числе того, что они обсуждали. Точнее, она как раз была в списке того, о чем они точно не говорили между собой. Хотя этот список, безусловно, существовал только в голове Курта, и для Блейна каждый его пункт всегда был очередной новостью.
Андерсон, отсмеявшись, уставился в потолок. Ох, это было бесполезно.
- Может, посмотрим фильм? – произнес он.
Курт приподнял бровь:
- Ты хотел о чем-то поговорить, нет?
Блейн панически подумал, что, кажется, отступать уже некуда. Но тут Курт встал и направился к своему компьютеру:
- Знаешь, я поставил на закачку эту твою «Горбатую гору».
Он рассеяно просматривал список на мониторе и озвучил:
- Уже готово. Будем смотреть? – он повернулся к Блейну.
Тот быстро кивнул:
- Конечно.
«Слабак» - мысленно упрекнул себя брюнет.
- А как же коробка? – спохватился он вслух.
Хаммел на секунду посмотрел в сторону и нахмурился.
- Я... У меня нет настроения сейчас. Ничего страшного, разберу её завтра.
«Мне нужно время подумать».
Брюнет поднялся на ноги, не зная, куда себя деть, и встал за спиной Хаммела, разглядывая открытое на экране окно программы для скачивания.
- А это что? – он ткнул пальцем в зацепившее глаз своей незнакомостью название из списка закачек. – Новая музыка? – обычно брюнет был в курсе всех текущих музыкальных и прочих увлечений своей половинки.
- Да так, ничего особенного, - с едва заметным волнением отозвался Курт, как-то слишком быстро щелкая по красному крестику. – Давай смотреть кино.
Хаммел встал со стула и пошел к балконной двери, чтобы все же проветрить комнату.

Они устроились на кровати и запустили фильм. Сначала все шло хорошо, и Курт даже очень внимательно смотрел на экран. Но, впрочем, Блейн все равно сел так, чтобы видеть лицо Хаммела – с того могло статься втихаря прикрыть веки и заснуть.
Правда, когда на четвертой минуте в кадре появилось крупным планом лицо темноволосого обаятельного Джека, Курт сначала часто заморгал, а потом почему-то начал ржать, тыкая пальцем в сторону изображения.
Блейн недоумевающе смотрел то на экран, где ничего смешного, с его точки зрения, точно не происходило, то на заливающегося парня.
- Эй, в чем дело? Почему ты смеёшься?..
- В-вуди!.. Это же Вуди! И как я раньше не замечал! – продолжал смеяться Хаммел. Он пытался продолжить смотреть, но, снова натыкаясь взглядом на симпатичного ковбоя, начинал хохотать.
- Ну, хватит... Эй, прекрати, о чем ты?
- Ты, что, правда не видишь? – повернулся к нему Курт. И получив от брюнета растерянное покачивание головой, пояснил:
- Он очень похож на Вуди – ковбоя из «Истории игрушек», это же просто удивительно!*
- «История игрушек»?.. – прищурился Блейн, вспоминая, видел ли её. - Ты смотришь пиксаровские мультики?
Хаммел даже на секунду перестал улыбаться:
- А я что, не человек что ли?
Но, снова поймав смешинки, он махнул рукой и, пересев к компьютеру и поставив «Горбатую гору» на паузу, принялся быстро щелкать клавишами.
- Смотри! – сказал он, отклоняясь от монитора и демонстрируя другу окно с отрывком из упомянутого мультфильма.
Блейн взглянул на экран, где игрушечный ковбой бегал на пару со своим товарищем - космическим рейнджером, и не удержался от улыбки:
- Господи, надо же, и правда похож...
Курт гордо улыбнулся, на что брюнет покачал головой:
- Только ты мог заметить нечто подобное... Но это не спасет тебя от дальнейшего просмотра фильма. Запускай.
Усевшись на своё место и снова поставив файл на воспроизведение, Курт иногда ещё начинал хихикать, при появлении Джека Твиста в кадре. Что Блейн терпел некоторое время, но на пятый раз все же не выдержал и потребовал:
- Слушай, ну честное слово, это серьёзная история, ты можешь перестать?
Хаммел глянул на него с безмятежной улыбкой, после чего Андерсон решил применить секретное оружие:
- Это несправедливо, я смотрел с тобой «Титаник» трижды, хотя я терпеть не могу Ди`Каприо...
На Курта, похоже, это подействовало, и он успокоился, но все же огрызнулся:
- Ты просто завидуешь, что его укладка лучше, чем твоя.
Они продолжили просмотр. Спустя некоторое время Блейн заметил, что Курт окончательно отвлекся от своих мультяшных ассоциаций и внимательно следил за разворачивающимся действом. Правда, это действо разворачивалось столь не торопливо, что иногда, на моментах с особо затянувшимися лирическими зарисовками о быте овцепасов, Хаммел делал умильные глазки и спрашивал: «Может пролистаем?..», на что брюнет сурово отвечал отказом и призывал прочувствовать атмосферу, которую все эти детали только расцвечивали и дополняли.
Ко второй половине повествования любитель мюзиклов совсем умолк и напряженно всматривался в происходящее. Он хмурился и иногда кусал губы. Больше возражений от него Блейн не слышал.
Во время финальных титров Курт, уже лежавший головой на плече Андерсона, печально молчал, не обращая внимания на мокрые дорожки на своих щеках. Таких слез он никогда особенно не стеснялся.
Молчание, оттеняемое погасшим экраном, длилось некоторое время. Блейн уже привык, что иногда, после очередного просмотра, Курт мог достаточно долго вообще ничего не говорить, просто о чем-то размышляя. Брюнет просто аккуратно выводил кончиками пальцев какие-то узоры на его плече.
- Хороший фильм, - наконец произнес Хаммел. – Совсем не в моём вкусе, но хороший. Очень.
Курт чуть подвинулся, удобнее укладываясь на груди своего парня:
- Так странно, всего два часа, а ощущение, что действительно прожил с ними целую жизнь за это время.
Он помолчал и добавил:
- Заставляет задуматься, не так ли? Так всегда, когда в фильмах чья-то смерть или что-то подобное, приводит героев к кардинальной переоценке своей жизни и того, что в ней действительно важно. Начинаешь задумываться о своей собственной.
Пальцы Блейна сжались на плече Курта и он тихо произнес:
- А что на счет нас, Курт?
Тот чуть приподнял голову, чтобы заглянуть собеседнику в лицо, и спокойно переспросил:
- А что с нами?
- Мы с тобой... – Блейн подтянулся на своем месте, меняя полулежащее положение на более вертикальное. Курт тоже привстал и сел рядом. Брюнет вздохнул:
- В общем, ты помнишь Эдварда?
Курт чуть прищурился:
- Твой старший брат, верно? В дурацких ботинках, но хороших костюмах.
Андерсон рассеяно кивнул и продолжил:
- Ты знаешь, что он живет отдельно и снимает квартиру. И, в общем... Ему предложили очень выгодную командировку в Швецию... Да и не важно куда. Просто на три-четыре месяца он уедет. А хозяин того места, где Эдвард живет в Лайме, отказался вернуть ему деньги – брат всегда платит на полгода вперед... И, чтобы там в его отсутствие жил кто-то чужой, Эдвард тоже не хочет. Поэтому, - Блейн не поднимал взгляда на Курта и соединил свои ладони, внимательно разглядывая их, - он предложил на это время пожить там мне, раз уж все равно квартира оплачена, и заодно будет кому приглядеть за ней. И я подумал, что... Мы могли бы это время жить там с тобой. Вместе.
Он, наконец, поднял глаза на Хаммела. Тот смотрел на Блейна отрешенным взглядом и только мгновение спустя понял, что его о чем-то спрашивают.
- Ты серьёзно? Ну, это ведь так... – неуверенно, с длинными паузами проговорил мальчик.
Андерсон взмахнул руками и заговорил защищаясь:
- Я знаю, но Курт... Ты ведь уезжаешь! И совсем не много времени осталось. И что мы будем делать? Откуда нам знать, что мы должны ждать друг друга целый год? – он понизил голос. - Ты уверен на сто процентов, что... Ничего не изменится? Что ты не будешь сомневаться? Может в новых условиях тебе захочется других отношений, с кем-то другим? Что с нами будет?..
Хаммел молчал, наклоняя голову все сильнее. Брюнет пожевал губу и тихо проговорил:
- Я думаю, что хочу быть с тобой. И... разве совместное проживание это не лучший способ выяснить – те ли мы друг другу, кем хотим быть? Тем более, это в любом случае неплохой опыт перед отъездом в чужой город, - Блейн договорил и откинулся обратно на спинку кровати. Оказалось, что самое трудное – это начать говорить об этом. Теперь же он ощущал собранность и какое-то решительное спокойствие. Важно было сконцентрироваться на самом разговоре. Важно, что теперь скажет Курт.
- А как же... Как же твой брат? Наши родители? Ты думаешь, они позволят нам это?.. – Хаммел уцепился за это, как за последнюю возможность увериться, что такой поворот просто несбыточен и невозможен.
- Брату все равно. В смысле – он не против. А родители... – теперь брюнет прямо смотрел в глаза своего партнера. - Конечно, это будет не просто. Может быть, это будет маленькая война. Но разве в начале мы не должны определиться для себя – хотим ли мы этого?.. Стоит ли оно того? И тогда уже разбираться со всем остальным.
Звучало на редкость рассудительно, и Курт сдался:
- Хорошо. Но мне нужно подумать, ладно?
Андерсон кивнул. Ему не верилось, что вот он и сказал это. Теперь решение за Куртом. Бывший Уорблер ощущал некоторое волнение, но в целом – радостное предвкушение.
- Уже поздно, ты останешься на ночь? – сменил тему Хаммел.
Брюнет пожал плечами:
- Если миссию спросить на это разрешения у твоего папы ты рыцарски возьмешь на себя.
- Я и так знаю, что он ответит. Тебе разрешат остаться, но сошлют в комнату для гостей.
Андерсон драматично закатил глаза и приложил руку ко лбу:
- О, я не вынесу этой длительной разлуки...
Курт игриво ущипнул его за бок:
- Ну, ты и поганец.
- Ай! А я серьёзно, между прочим!
Блейн посмотрел на Курта внимательно и произнес:
- Если бы мы жили вместе, то нам не нужно было бы спрашивать ни у кого разрешения.
Хаммел как-то побледнел, и улыбка сползла с его лица. Брюнет спохватился, приложив палец к губам:
- Прости. Я понял. Мы не будем поднимать эту тему, пока ты не подумаешь, хорошо. Просто... – он беспомощно пожал плечами и улыбнулся. Его парень поднялся с кровати и кивнул на дверь:
- Пойду к папе. Надо соблюсти условности.
Темноволосый парень смотрел ему в след и думал о том, что в очередной раз заставил усомниться в серьёзности собственных поступков. Это было отстойно. Но, похоже, в его случае - неизбежно. Он откинул голову назад и больно стукнулся о деревянную спинку.
«Так мне, видимо, и надо».

С утра Блейна разбудила Кэрол, что-то искавшая в гостевой комнате и жизнерадостно щебечущая:
- Блейн, дорогой, пора вставать. Мы с Бертом скоро уезжаем на ярмарку, так что, если хочешь позавтракать со всеми – тебе пора подниматься, - улыбнулась она.
«Святая женщина» - подумал ещё не адекватный спросонья брюнет.
- А можно пропустить общий завтрак?.. – невнятно пробормотал он, зевая и поворачиваясь на бок.
Мать Финна снова заулыбалась, отвлекаясь от своих поисков в недрах секретера:
- Можно. Но Курт тебе не простит. Он вызвался приготовить блинчики. А ты его знаешь.
Брюнет вздохнул, с явным сожалением стягивая с себя одеяло, и, пока все ещё продолжая спать, принял сидячее положение.
Кэрол наконец отыскала пару бус и по очереди прикладывала к груди то одни, то другие, смотрясь при этом в зеркало.
- Какие лучше? – спросила она, обращаясь к парню на диване. – Серебристые или синие?
Андерсон разлепил один глаз, чтобы посмотреть, и пробубнил:
- Синие.
Женщина приложила к себе названную бижутерию и заохала:
- О, надо же! И, правда, лучше! У тебя просто глаз - алмаз. Спасибо, - протараторила она и маленьким ураганом исчезла из комнаты, видимо, продолжать свои сборы.
Снова раздирающий рот в зевоте Блейн только поднял ей в след большой палец и спикировал подбородком обратно на подушку.
Он искренне обожал Мисс Хадсон. И, если бы это не смотрелось странно, он бы ей в ноги поклонился – из всех знакомых ему взрослых она практически единственная реагировала на их с Куртом отношения действительно так, как будто они ни чем и ни капельки не отличались от обычных. У него иногда возникала шальная мысль, что даже застань она их за занятием сексом (чего, конечно, Курт никогда бы в жизни не допустил), то ничуть бы не смутилась, а только бы спокойно произнесла: «Ой, я так извиняюсь, вы не переживайте - я сейчас уйду! Только утюг заберу. Ой, а может вам окошко открыть? А то так душно».
Когда факт наличия большого количества завтракающих пересекался с фактом приготовления еды руками Хаммела - младшего, то вся семья завтракала в просторной светлой столовой, за большим, искусно, а где-то и причудливо, сервированным столом. О филигранности исполнения гастрономической составляющей завтрака не стоит и упоминать. Сам Курт при этом обычно светился довольством и умиротворением – в его представлении в такие моменты с миром все было как надо. Как реагировали на такой официозный завтрак остальные члены семьи, Блейн мог только догадываться. Кэрол, скорее всего, умилялась и была благодарна пасынку за ощущение праздника, создаваемое подобными вещами.
Выражение лица Берта было, как всегда, сложно интерпретировать. Скорее всего его несколько смущала вся эта пышность и напрягало то, сколько сил и времени пришлось потратить его сыну на приготовление обычного завтрака. Наверняка старший Хаммел предпочел бы что-нибудь по проще. Но и недовольства его взгляд тоже не излучал – с тех пор, как у него появился ребёнок, он на многие вещи научился смотреть по-другому и ко многому стал относиться более философски.
Финн, создавалось впечатление, даже и не особо замечает некоторую необычность их утреннего приёма пищи. Хотя Блейн где-то в глубине души был благодарен, что квотербек не устраивает истерик по поводу салфеток, сложенных в форме лебедей. Хотя, он, может, по простоте душевной просто и не заметил этого... Андерсон поймал себя на очередной нелестной мысли в адрес Финна и подумал, что возможно все же немного ревнует. Потому что, что бы там Курт не говорил, его особое отношение к сводному брату все равно чувствовалось. Как к родному. Как к члену семьи. И вот здесь, вероятно, и был главный камень преткновения для Блейна. Который сейчас чувствовал себя неуютно и с большим удовольствием бы просто попил кофе, закусив его тостом, где-нибудь на кухне. Несмотря на то, что все члены семьи относились к нему и их с Куртом связи в разной степени положительно, мальчики, не сговариваясь, вели себя при всех несколько отстранено. Как если бы Блейн все ещё был просто приятелем Курта.
Андерсон не смог бы точно сказать, было такое поведение продиктовано его внутренним желанием не напрягать и не смущать семью Хаммелов-Хадсонов или же это было его ответной реакцией на отношение Курта, который как будто подбирался и становился холоднее в таких ситуациях. Было впечатление, что Курт старался возвести стену между личной жизнью и семьей. Хотя Блейн вообще не понимал, как это подобное возможно. Что ж, наверное, старшие Андерсоны были бы рады, если б их младший отпрыск относился к таким вещам схожим образом. Иногда Блейну казалось, что Курт стесняется перед своими домашними. При чем не своего парня, а вообще того факта, что с кем-то встречается. Будто бы ему было это запрещено или не положено. Ещё одна тема, на которую с ним сложно было говорить. Но брюнет пообещал себе, что обязательно будет пробовать снова и снова, пока это не даст результата. Тем более, что Курт продолжал регулярно приглашать Блейна оставаться на ночь и вообще присутствовать в их доме. Вероятно, он тоже работал над собой. Андерсон старался ценить это.
Мысли снова вернулись к сервировке. Он окинул взглядом стол и подумал, что вообще-то ему очень нравится. И та гордость, и счастливый взгляд Курта, вызванный выполненной им работой, Блейну тоже очень нравились. При других обстоятельствах, если бы брюнет мог чувствовать себя свободно, он бы был очень рад всему этому.

После завтрака родители Курта и Финна очень быстро засобирались, что бы поехать за покупками. Блейн упустил момент, в который Курт куда-то ускользнул и Кэрол, уже одевая пальто, и подмигнув ему, сообщила:
- Он опять на кухне. Видимо, нашло кулинарное вдохновение. Проследи, чтобы он там не перенапрягался.
Андерсон вежливо попрощался с ней и подумал, что именно этим и займется после того, как позвонит домой. На улице послышалось шуршание шин, и брюнет понял, что они теперь остались практически одни дома.

Некоторое время спустя, выполнив свои телефонные обязательства и немного посидев в гостиной, Блейн направился на кухню, планируя отговорить Курта от готовки, и убедить под любым предлогом подняться вместе наверх. А там уже могло произойти что угодно. Он не мог сдержать предвкушающую улыбку. Но, будучи уже на подходе к искомой комнате, он ощутил это.
Запах.
Тот самый, который всегда распространялся по кухне, когда Курт готовил какую-то сдобу. Черт. Не в силах бороться с собой, брюнет вдохнул полной грудью и почувствовал покалывающую волну, прошедшую по всему телу.
Возбуждение.
Наверное, это было не совсем нормально. Но ему было все равно. Он зашел в светлую кухню Хаммелов и безотчетно закрыл за собой дверь. Курт стоял к нему боком, склонившись над столом и уже что-то усердно перемешивая. На нем была достаточно простая (для Курта, конечно) светлая майка, со все же замысловатым принтом, и шорты, едва доходившие ему до колен. Блейн тихонько щелкнул замком на двери позади себя.
На всякий случай.
- Что готовишь? – поинтересовался он и начал чрезвычайно ненавязчиво подходить ближе.
- Полагаю, раз пирог уже готов, то нельзя сказать, что я его готовлю. И если уж я решил не дать оставшимся ингредиентам пропасть без дела, то мой ответ – печенье, - путано пояснил он, не отвлекаясь на, появившегося на кухне, парня и продолжая сосредоточенно что-то отмерять и резать.
- М, - сказал Блейн, кивая, и уже почти в плотную приблизившись к Хаммелу. – Нужна помощь?..
- Не думаю, - усмехнулся мальчик, закатив глаза и покачав головой.
Брюнет скользнул ему за спину и, просунул свои руки вперед, устроив их на столе перед Куртом и одновременно обнимая предплечьями талию местного шеф повара.
- Смотри – четыре руки это намного удобнее, чем две, - улыбнулся Андерсон, для наглядности, бегло пошевелив пальцами.
Хаммел только фыркнул и продолжил своё занятие, никак не комментируя такое вторжение в своё личное пространство. Своё личное пространство во время готовки.
Если бы Блейн хоть в некоторой мере разделял его концепцию о том, что процесс приготовления пищи является особым таинством, то, несомненно, оценил бы этот широкий жест. Точнее отсутствие каких-либо «широких», а то и резких жестов при своем приближении. Он некоторое время наблюдал за ловкими действиями Курта и спросил:
- У тебя что-нибудь стоит на огне или в духовке?
Тот поднял голову, как будто мгновение раздумывая и перепроверяя себя, и ответил:
- Нет. Уже все выключил.
- Отлично, - заключил Блейн и, улучив момент, когда Хаммел отложил нож, прижался к нему и начал целовать трогательно выступающие позвонки на шее своего бойфренда. Одновременно с этим цепко сжав настойчивые пальцы на боках Курта.
Тот вздрогнул и тут же начал крутиться в руках брюнета.
- Эй, ты чего! Прекрати! Блейн!!!
В голосе Курта послышалась настоящая паника – обычно нечто подобное оставалось исключительно за дверями его комнаты. И Блейн обязательно бы среагировал на испуганный голос парня, если бы не прижимался сейчас носом к его мягкой коже, аромат которой сейчас был ярче обычного и этот, практически сладкий, запах одурманивал. Поэтому вместо того, чтобы прекратить он произнес:
- Не переживай, мы дома одни.
- А как же Финн? – подозрительно прищурился Курт.
- Ушел погулять, - невинно пожал плечами Андерсон. – Наверное, к Рейчел.
Он ни за что не станет рассказывать о том, как перед тем, как придти сюда, ему удалось спровадить непонятливого квотербека.

Хадсон сидел в гостиной, обложившись пакетами с чипсами и напряженно вглядываясь в экран, где транслировали какой-то баскетбольный матч. Блейн вздохнул – даже он успел изучить эту привычку Финна, и такое положение означало, что в ближайшие несколько часов тот никуда не собирается. Надо было брать дело в свои руки. Он ненавязчиво присел на подлокотник и улыбнулся:
- Привет. Интересный матч?
- Ага. Будешь? – Финн, не глядя, протянул ему пакет чипсов. Но Андерсон покачал головой:
- Нет, спасибо. Слушай, а далеко ехать до этой ярмарки?
Хадсон призадумался.
- Не знаю, около часа, наверное.
- М-м. – кивнул Блейн.
После непродолжительной паузы он снова заговорил.
- Послушай, у вас с Рейчел ведь не так часто выдаётся возможность побыть наедине, верно?
- Ну да, - не отвлекаясь от экрана и отправляя в рот сразу пригоршню картофельных чипсов, ответил Финн.
- И у нас с Куртом тоже.
- Угу.
- А родители вернуться часа через три, не раньше.
- Ну да.
Андерсон замолчал, ожидая, что сейчас Хадсон сделает вывод из полученной информации. Тот замер, обдумывая, и затем, наконец, оборачиваясь к Блейну.
- А ты это все к чему-то, да? – озвучил Финн, довольный своей догадкой.
- К чему-то, – безнадежно кивнул Блейн. Он сел на диван рядом с футболистом и принялся объяснять:
- Вот смотри, ты сейчас прогуляешься к Рейчел, часок.
- Но до дома Рейчел всего 15 минут, - помотал головой Хадсон.
- Ещё раз. Ты сейчас пойдешь к ней на часок – а в это время мы с Куртом останемся одни. А потом мы пойдем погулять часок – и дом будет свободен для вас с Рейчел, понимаешь?- он выжидающе посмотрел на собеседника, надеясь, что более прямо сказать уже просто не возможно. Он чувствовал себя просто по-идиотски, но оно того стоило. Не то что бы он действительно на что-то рассчитывал, но дать им с Куртом возможность побыть наедине было не лишним.
Финн призадумался.
- То есть вы?..
- Ага.
- И мы...
- Точно.
- И потом...
- Именно.
- А!- кажется, прозрение все-таки свершилось. – А здорово это ты придумал, - заулыбался просветлевший Хадсон.
Андерсон вежливо улыбнулся: - Ну, парни должны друг друга выручать, верно?
- Что верно, то верно, - кивнул футболист.

Видимо Курт все же начал задумываться, как это могло так удачно получиться, и поэтому на некоторое время затих. Андерсон, как человек все-таки практичный, воспользовался этим, чтобы развернуть парня к себе лицом и, предварительно сдвинув в сторону всю посуду за спиной мальчика и резко его подсадив, заставить сесть на кухонный стол. Дезориентированный Курт замер и неверяще уставился на брюнета. Хаммел нахмурился и тихо произнес звенящим от напряжения голосом:
- Если ты сейчас дотронешься до меня, клянусь – я одену миску с мукой тебе на голову.



*

смотреть

@темы: Фанфики: макси, Персонаж: Блэйн, Персонаж: Курт, NC-17

---

Сник-пик: "The Spanish Teacher"

[Klaine]

@темы: Видео: Sneak peek

---

Превью к серии 3х12

[Klaine]

@темы: Видео: Превью к новой серии

---

Обсуждение серии "Michael"

[Klaine]

Итак, долгожданная серия, восхваляющая короля поп-музыки Майкла Джексона, вышла в эфир! Что вы думаете о произошедших событиях? Какие музыкальные номера понравились вам больше всего?

@темы: Обсуждение

---

Музыка из эпизода Michael

[Klaine]

UPD. Добавлены для прослушивания полные версии песен

запись создана: 24.01.2012 в 07:30

@темы: Музыка: саундтрек

---

Тизер к эпизоду "Michael"

[Klaine]

@темы: Видео: Sneak peek

---

Отрывок из эпизода: "Wanna Be Startin' Somethin'"

[Klaine]

@темы: Видео: Sneak peek

---

Фик: Тени в 12 часов

[Али ДжиДжи]

Название: Тени в 12 часов
Автор:  Али ДжиДжи
Бета:  Nao
Количество слов: в процессе
Рейтинг: R
Пары: Клэйн, Куртофски
Жанр: Ангст, романс, AU
Дисклеймер: Всё принадлежит правообладателям.
Сюжет: Когда все мечты Курта должны были вот-вот осуществиться, судьбе захотелось сыграть с ним злую шутку: он попадает в аварию и забывает всё, что было для него так дорого. И пускай говорят, что время - лечит, как противостоять его неумолимому ходу, которое влияет даже на самые глубокие чувства?
От автора: Выражаю большую благодарность своей замечательной бете!
Примечания: Описываемая телепередача и конкретно обсуждение исправительного центра Сокарайдеса имели место в 2008 году, автор просит прощения за эту небольшую временную несостыковку ;____;
"Конский каштан" - это не только название бара, но и официальное прозвище штата Огайо.
Предупреждение для этой главы: Употребление наркотиков (экстази)
Пролог; Глава 1
Глава 2

Регулярные разногласия между хористами школы МакКинли обогатили Курта, как минимум, одним свойством: терпением. Утром, во время занятий, он мог стойко сносить бесконечные жалобы Рейчел на то, что никто не ценит её выдающиеся голосовые данные, врождённую музыкальную культуру и яркие драматические способности, и даже не кривиться при виде её безвкусных нарядов, а вечером, во время факультативных занятий, оставаться абсолютно безразличным к ежедневной грызне из-за грядущих выступлений (чаще всего возникавшей с подачи Рейчел или Сантаны) и ограничивать своё участие в жизни хора парой фраз, если не остроумных, то, по крайней мере, неглупых. Короче говоря, он научился при необходимости мириться с окружающей действительностью, что в больнице значительно помогло ему пережить бесконечную череду нудных повторяющихся обследований и тестов, направленных на уточнение степени дефицита его способности запоминать новую информацию и воспроизводить старую и на определение общего состояния функций нервной деятельности. Он сам не понимал, до какой степени они были ему противны, пока в один прекрасный день доктор Смолл не зашёл к нему в палату, чтобы объявить окончательный диагноз. Курт нахмуренно разглядывал свои сложенные на животе руки, будто раньше никогда их не видел, в то время как врач всё не начинал разговор, вовсю давая понять, что даже уже не знает, как приступиться. В этой запинке было что-то заученное, даже театральное. И это впечатление не исчезло, когда он начал говорить, пуская в ход неопровержимые доводы, отшлифованные частым употреблением: отсутствие побочных патологий, перспективное лечение, новые лекарства; удачные результаты сеансов гипноза, несмотря на то, что Курт ничего не помнил после того, как только он выходил из гипнотического состояния; полное восстановление утраченных воспоминаний при правильно подобранной реабилитационной программе. Он мог с таким же успехом обещать чудо-зелье или магическое заклинание. Курт всё так же разглядывал свои руки; он даже не слушал. Всё, что он понимал и что хотел понимать, - это что он наконец-то сможет вернуться домой. Именно этого он хотел сейчас больше всего на свете.
Выбор реабилитационной программы вызвал некоторые разногласия. Врачи настоятельно рекомендовали Курту занятия в группе по два сеанса в неделю в течение трёх месяцев в качестве дальнейшего лечения. Однако, несмотря на просьбы Кэрол и Финна прислушаться к совету докторов, он предпочёл выбрать индивидуальную реабилитацию. Благодаря подробным объяснениям доктора Смолла о том, как действует человеческая память, и из-за внезапных неловких пауз, которые возникали в разговоре между ним и его близкими, Курт осознавал, что иногда он помнил некоторые события или людей из своего прошлого слишком общо и нередко ошибался в деталях. Тем не менее, он не чувствовал себя больным из-за этого, не до конца понимал, что ему чего-то не хватает, и поэтому не видел смысла приноравливаться к людям, которых расстройства памяти делали неспособными к нормальной жизни.
Только добравшись до дому, Курт постиг во всей полноте смысл произошедших с ним изменений. Он не помнил ни гараж на два автомобиля, ни слуховые окна на крыше, ни дорожку к крыльцу, ничего. С сердцем, сжавшимся в крошечный комок, он тупо пытался определить, в западной или восточной части города находится дом, словно это как-то могло успокоить его. Под шинами хрустнул гравий. Финн поднял ручник и поёрзал в кресле. Стало тихо. Все сидели в машине, долго, и молчали, вдруг чужие сами себе и друг другу. Кэрол смотрела вдаль, где на фоне горизонта колко сверкал шпиль радиовышки.
- Вот мы и дома, - тихо сказала она, не поворачивая головы.
Курт не знал, может ли он назвать здание перед ним своим домом. Блэйн, сидевший вместе с ним на заднем сиденье, потянулся и взял его за руку. Курт бросил на него благодарный взгляд и вновь сосредоточено уставился на здание перед ним. Он припомнил, как в тихий летний день, когда ещё была жива мама, здесь, на гравийной дорожке, его встретил мелкий, невинного вида щенок, к которому он тут же потянулся, чтобы погладить. Собака ощерилась, что он ошибочно счёл доброй улыбкой, укусила его за руку и с редким проворством пролезла под забором к соседям. Мама очень испугалась. Она не переставая плакала и ругала соседей, пока доктор обрабатывал небольшую ранку тёмной, противно пахнущей жидкостью. Воспоминание было не из приятных, но Курт улыбнулся.
- От тебя пахнет больницей, - внезапно сказал он Блэйну, выходя из машины, - вместо меня.

Изнутри дом выглядел именно так, как ожидал Курт. Просто, но со вкусом. Планировка была стандартной – гостиная, она же кухня, три небольших спальни наверху и подвал, превращённый в дополнительную комнату внизу, - так что ему не пришлось спрашивать у Кэрол, где находится туалет. В гостиной он с удовольствием отметил, как удачно смотрелись морковного цвета абажуры на фоне тёмно-зелёных обоев, однако нависающие над диваном картины с изображением идиллически стилизованной сельской местности не вызвали у него большого восторга. «Видимо, в магазине закончились репродукции Моне», - мысленно пожурил он себя, уверенный, что именно ему доверили обустраивать дом. Кто ещё мог бы так удачно вписать в интерьер старое кресло отца Финна?
Затем внимание Курта привлекли фотографии на столике у дивана, и ему принесли семейный фотоальбом. Он медленно открыл его и оглянулся на Блэйна, затем на Финна с каким-то жалобным выражением в глазах, словно бы только сейчас понял, что делает, - и словно бы вовсе и не собирался этого делать. Но отступать было поздно, и он опустил взгляд на фотографии. Блэйн не отходил от него ни на минуту, подсказывая имена людей, которых он забыл. Курт был настолько ему благодарен, что ему показалось, будто в нём ожили какие-то слабые воспоминания об их прежней дружбе.
Кэрол бросала на них странные взгляды, и Курт понимал, что она хочет, но никак не решается, сказать что-то важное. Несколько раз она садилась рядом с ним, гладила по голове и просила послушать, затем тихо шептала: «Мне так жаль, что…», и умолкала, качая головой, или рассказывала какую-то семейную историю – что-то очень личное, но не настолько важное, как то, что она умалчивала, и они оба это понимали.
Общее нервное волнение пошло на убыль только ближе к вечеру, и тогда каждый наконец смог заняться своими повседневными делами. В столовой за стеной Кэрол накрывала на стол, а Финн разбирал огромную стопку бумаг, подписывая некоторые из листов. Блэйн, не желая мешать первому семейному ужину, «вспомнил», что родители просили его вернуться сегодня домой не позже семи, и поспешил попрощаться со всеми. Курт расставался с ним с большим сожалением: с Блэйном было просто; между ними не было той неловкости, какую он чувствовал, практически переходящую в панику, между собой, Финном и Кэрол – они не знали, что говорить, как себя вести, как не стоит на него смотреть. Вот и сейчас они бросали на него вопросительные взгляды, словно ждали, что он объяснит, что им теперь делать. С некоторым удивлением Курт осознал, что они не в меньшей мере, чем он сам, полагались на Блэйна и теперь жалели, что он вынужден был уйти. Послав им спокойную улыбку и чуть кивнув, словно они втроём делили какой-то секрет, он вновь стал рассматривать фотографии. Наконец Курт дошёл до последней страницы альбома и увидел символическую ленту жёлтого цвета, сложенную в петлю и аккуратно приклеенную под его фотографией. Предупреждение самоубийств... Курт резко захлопнул альбом. Ему стало дурно; от волнения у него начались нервные спазмы в желудке. Он отказался поужинать со всеми, сославшись на большую усталость, и попросил показать ему его комнату.
Это была уютная, со вкусом обставленная спальня в бежевых тонах, которую он так хорошо помнил, но почему-то теперь не мог признать. Его комната. Комната, где на подоконнике стояла птичья клетка с открытой дверцей и где когда-то он каждый день, бросив на кресло школьную сумку, ложился на кровать и доставал «Vogue», чтобы, наконец, оставить позади невесёлые мысли о том, что произошло за день, и погрузиться в волшебный мир моды. Или лучше сказать, его бывшая комната? Ведь теперь она казалась ему абсолютно чуждой, заполненной воспоминаниями, которые принадлежат кому-то другому.
- Позови нас, если что-то понадобится, - сказал Финн и оставил его одного.
Курт стоял у стены и смотрел на дверь, спрашивая у себя, будет ли он и дальше мучиться неизбывным беспокойством, заходя в свою собственную спальню. Он понимал, что его не спасёт, даже если он переставит мебель или перекрасит стены; он лишь отдалит от себя возможность вспомнить своё прошлое, ничего больше.
В конце концов, когда в доме воцарилась полная тишина, он не выдержал и спустился вниз.

Курт начал часто смотреть телевизор по многим причинам, и не последней была та, что отныне у него не было обязанностей по дому, которые помогли бы ему с пользой убить время. Кэрол не подпускала его ни к чему. Она, конечно, делала это из лучших побуждений и желания облегчить ему жизнь, но Курт наоборот чувствовал себя неуютно, словно бы он был гостем в собственном доме. В книгах он тоже более не находил ни удовольствия, ни утешения, как это бывало прежде. Даже автобиография Патти ЛюПон, которую он раньше любил читать перед сном, казалась ему сухой, безынтересной и действовала на нервы. От музыки, его самой старинной страсти, ему также было немного радости. Курт привык показывать свои чувства через песни, но он не мог найти подходящей мелодии, которая смогла бы выразить полностью его тоску по тому, чего он не помнил.
Другой причиной, почему он пристрастился к телевизору, было то, что, изнывая от бессонницы по ночам, он вынужден был спать днём, иной раз до трёх-четырёх часов вечера. Он глотал прописанные таблетки как карамельки, но мог заснуть только на диване под звуки какой-нибудь телепередачи. Впрочем, в те дни телевизор был самым безвредным пристрастием, которое он мог себе позволить, чтобы сбежать от страха, который вызывала в нём его собственная спальня. Поэтому он принимал успокоительное и каждую или почти каждую ночь, как только все ложились спать, сбегал из своей комнаты.
В это время в доме устанавливалась тишина особого свойства. Курт не знал, происходило это из-за него, то есть, может, это он сам привносил подобное свойство в тишину своей комнаты, вообще всего дома, или так было всегда, просто очередная деталь, которую он забыл. В детстве, когда они всей семьей ездили на море, он помнил такую же тишину в просоленном воздухе номера в отеле. Она была плотной и пустой одновременно. Но разве можно ждать подобного эффекта в засушливом Огайо? Ворочаясь без сна, он докапывался, что же она ему напоминает, и ждал, пока из спален Кэрол и Финна не будет доноситься ни звука. Это был знак, что они крепко спят. А может, вовсе не спят, лежат без сна, глядят в свинцово-сизую тьму. И, может, думают о нём. Бывает, утром у Кэрол красные глаза, как будто плакала всю ночь. Может, она по каким-то неведомым причинам корит себя за то, что случилось? Или до сих пор горюет о Бёрте? Или так переживает из-за его, Курта, состояния? «Вот оно», - внезапно понял он. Вокруг него была тишина комнаты, где болеешь в детстве. Где тебя кладут на чистые, выглаженные простыни, и ты лежишь в жару под горячей горой одеял, а в воздухе постепенно становится невыносимо жарко от твоего неровного, хриплого дыхания, и пустота давит на барабанные перепонки.
С досадливым вздохом он поднялся с постели и спустился вниз, стараясь не шуметь. В доме была не самая лучшая акустика, однако он всё равно включил телевизор на минимальной громкости и прошёл на кухню. Скрипнула дверь холодильника. Витграсс, листья шпината, тофу и йогурты рядом с недоеденным сэндвичем с беконом и кетчупом. Курт поморщился, заметив, что у некоторых продуктов истёк срок годности. Наконец, он налил себе апельсинового сока и вернулся к телевизору. Он сел в кресло и переключился на канал, где обычно в это позднее время шли теледебаты. Курт в некотором роде полюбил эти ток-шоу, правда его больше привлекали не темы, вынесенные на обсуждение, а личность и роль каждого из участников. Ведущий программы, смахивающий на стареющего Марлона Брандо, казалось, вообще не понимал, зачем он оказался здесь. Долгим и заговорщицким взглядом он оглядывал собравшихся, прежде чем объявить о теме дебатов низким, усталым голосом, затем подмигнуть в камеру и передать слово «жертве». Это была ключевая фигура ток-шоу и своего рода опознавательный знак: дама в строгом костюме устаревшего покроя с Библией в руках – значит, дебаты посвящены религии; мужчина с залысинами в костюме-тройке и галстуке – речь пойдёт о политике; женщина с одухотворённым выражением на исхудалом лице – будет затронута тема правильного питания.
В этот раз напротив ведущего сидел пожилой мужчина в твидовом пиджаке и круглых роговых очках, что сразу выдавало в нём принадлежность к людям интеллектуального труда. Курт с интересом наблюдал, как устало вещая, он бросал разочарованные взгляды на окружающих и морщил нос, недовольный комментариями остальных приглашённых. Обсуждали книгу, название которой Курт не расслышал, и в этот раз ведущему приходилось не раз повышать голос, чтобы примирить участников. На этой передаче давно не было таких сумбурных дискуссий. Заинтригованный, Курт увеличил звук, чтобы узнать, о чём шла речь.
- В своей работе вы выступаете в поддержку идеи доктора Чарлза Сокарайдеса о необходимости крупного реабилитационного центра для людей, позвольте я процитирую вашу книгу, для людей с опасным нарушением деятельности организма, - шипела сквозь зубы короткостриженная женщина, окидывая взором костлявую фигуру «профессора». - Насколько становится понятно из дальнейших описаний, таким образом вы характеризуете людей с гомосексуальной ориентацией.
- Совершенно верно.
- Американская психиатрическая ассоциация исключила гомосексуальность из списка психических болезней, - вставил слово ведущий с видом знатока. - Я был там в 1973 году, когда прозвучало судьбоносное «5,854 против 3,810».
Он подмигнул блондинке, восхищённо сложившей руки на груди. Из аудитории доносится чей-то мечтательный вздох. Остальные любезно улыбнулись, но взгляд их говорил, что им уже осточертели подробности, которые к месту и не к месту вставляет ведущий. «Профессор» откашлялся, привлекая к себе внимание.
- Но она не исключила связанные с нею отклонения! – он напустил на себя сочувственный вид. - Почти половина тех, кто участвует в гомосексуальных действиях, имеют сопутствующую шизофрению, паранойю, латентную или псевдоневротическую шизофрению или находятся во власти маниакально-депрессивных реакций.
Воцарилась тишина. Молодой человек в вызывающе облегающей одежде, который не сказал за всю передачу ни слова, покраснел до корней волос, а шипевшая женщина вскочила с места, воздев руки:
- Другими словами, вы считаете гомосексуальность болезнью?
- Всему виной затянувшийся период детства, который остальные люди смогли успешно пройти, – сказал примирительным тоном «профессор». - Поймите правильно, гомосексуализм не является оптимальным вариантом половой активности для нашего общества, однако это настолько же болезнь, насколько является болезнью карликовый рост. Просто не было необходимого развития…
Курт выключил телевизор и вернулся в свою комнату.
Он оставил дверь приоткрытой, и длинный, острый клин света падал на ковёр, жёлтой стрелкой указывая на его постель. Курт отвернулся к стене. Согнул колени, стараясь подавить мучительное отвращение к самому себе. Он прекрасно понимал, что расстраиваться из-за какой-то телепередачи было большой глупостью, но не мог ничего с собой поделать. В голове мешались тысячи вопросов: почему у них дома была жёлтая ленточка? Он пытался что-то сделать с собой? С ним что-то было не так? Ему хотелось оказаться далеко-далеко от всего, ото всех. Возможно, вернуться в больницу, поскольку, похоже, именно там ему самое место.

На завтрак Кэрол каждый раз старалась приготовить для Курта как можно больше разных блюд, словно боялась, что с амнезией изменятся и его предпочтения в еде. Курт был благодарен ей за старания, но после больничного рациона обилие еды на столе вызывало в нём некоторое отторжение. Вот и сейчас он поморщился, уловив в воздухе запах горелого, - вероятно, Кэрол не успела за чем-то уследить, либо воспользовалась вафельницей, позабыв, что она давно испорчена.
Курт вошёл на кухню и пожелал ей «доброго утра». После бессонной ночи он выглядел ужасно. На бледном лице проступили красные прожилки; глаза, обведённые тёмными кругами, лихорадочно блестели.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Кэрол.
- С чего бы мне чувствовать себя плохо?
- У тебя уставший вид, - она поставила перед ним тарелку с омлетом. - Может, стоит отменить сегодня запись у доктора Джонса?
- И лишить меня возможности довести до слёз очередного терапевта! - Курт покачал головой.
- Это уже третий на этой неделе… – скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал Финн, усаживаясь на стул рядом и потягиваясь.
Кэрол бросила в его сторону укоризненный взгляд.
- Ничего страшного, если ты не чувствовал себя комфортно с предыдущими докторами, Курт, - она перевела взгляд на пасынка и тепло улыбнулась. - Уверена, что мы найдём хорошего специалиста, который тебе поможет.
Курт съёжился на стуле, надеясь, что она имеет в виду не то, о чём он думает. Хуже этого было только то, он сидел напротив стены, увешанной фотографиями, и это было действительно настоящей пыткой: невозможно было лишний раз поднять глаза от тарелки, чтобы случайно не наткнуться взглядом на очередное напоминание о том, что он забыл. В некотором роде Курт не верил, что эти изображения были настоящими, и восхищался талантом человека, умевшего так ловко обращаться с графическими редакторами. Например, та фотография, где он сидит на четырёхколёсном велосипеде, - Курт с тысячей предосторожностей, чтобы Финн и Кэрол ничего не заметили, поднял на неё глаза. Он смущённо гадал, сколько ему тогда было лет, - пять или шесть, - и как объяснить ужасный жёлтый свитер с блестящими оранжевыми полосками и бесформенные джинсы, в которые он был одет. Ему хотелось верить, что это был костюм на Хэллоуин, а в остальное время он носил что-то более стильное. Рядом стоял мужчина в красной фланелевой рубашке и привязывал разноцветную ленточку к длинному металлическому прутику, отходящему от велосипеда. На мгновение Курт словно бы вспомнил его: он возвратил себе запах машинного масла, плотный запах покрышек, прилипчивый запах солярки, сырой или сгоревшей, и какой-то голубоватой жидкости, пахнувшей совсем свежо и землисто. Это было не совсем воспоминание, скорее предчувствие оного, но для Курта это был большой шаг вперёд. Он приободрился и повернул голову к Финну и Кэрол, чтобы присоединиться к общей беседе.
- Нам стоит нанять садовника, - услышал он голос мачехи. - Кусты выглядят просто ужасно.
- Я справляюсь, мам, - Финн с упрёком посмотрел на неё. - Кроме того, мне нравится возиться в саду. Это отвлекает от всего остального.
Кэрол покачала головой.
- По-моему, они выглядят хорошо, - подал голос Курт.
Финн улыбнулся и потрепал его по плечу. С этим дружеским жестом Курта поразило неприятное открытие: тёплый запах, знакомый ему с детства, всегда один и тот же, несмотря на старательно отстиранные с одежды следы автомастерской, на самом деле не был запахом его воспоминаний, а исходил от его сводного брата, одетого в рабочий комбинезон. Им овладело престранное спокойствие, граничащее с полным безразличием. И так небольшой аппетит пропал окончательно.
- Спасибо, было очень вкусно, - он отодвинул от себя тарелку. - Я, пожалуй, пойду к себе.
Кэрол мгновение внимательно смотрела на него. Она сама не знала почему, но уже который день подряд, после этой истории с фотоальбомом, Курт действительно тревожил её. Что-то пошло не так, что-то не выходило, как надо. Однако он явно радовался возвращению домой, и это немного успокаивало её. Она улыбнулась.
- Встреча с доктором Джонсом ровно в пять. Не забудь.
Курт лишь пожал плечами и поднялся к себе.

Неделя выдалась длинной. Блэйн каждую секунду помнил, что он должен играть роль хорошего друга и не больше, и сердился на себя за это, потому что чувствовал себя лжецом. Он хотел рассказать Курту, что он соврал, что на самом деле он не представлял своей жизни без него, однако, как только Блэйн оказывался рядом с ним, он понимал, что решительно не способен выдавить из себя ни слова. Он боялся, что, как только откроется правда, всё исчезнет. Они исчезнут. Что любовь станет не больше, чем наваждением, мучительным воспоминанием. Одна только мысль об этом пугала его до дрожи, заставляла его держаться на том расстоянии, которое позволено друзьям. Однако в то же время Блэйн не хотел расставаться с Куртом ни на минуту. Так он начал строить планы, как поскорее вернуть ему память.
Сначала он хотел напомнить ему, как они впервые встретились, но привезти Курта в Далтон, собрать хор в прежнем составе и вновь спеть ему «Teenage Dream» было чересчур амбициозной задумкой, поэтому он решил начать с чего-то более простого, но в то же время важного для них обоих - с кофе. В конце концов, они с Куртом часто в шутку называли его своим любовным напитком.
В кафе «Лима Бин» было почти пусто, только несколько мальчишек в глубине, в уголке, играли во что-то на портативных игровых приставках. Блэйн заметил, что за стойкой стояла знакомая бариста, которая наизусть знала их заказы. «Замечательно», - радостно подумал он и сказал Курту:
- Не займёшь пока столик? Я куплю тебе кофе.
- Ты знаешь, какой кофе я предпочитаю? – в голосе Курта прозвучало удивление.
Блэйн непринуждённо и спокойно улыбнулся и ничего не ответил. Финн, который увязался за ними, в очередной раз взволнованно и громко спросил, делают ли здесь кофе с пенкой. Курт бросил на брата осуждающий взгляд, занял столик у самой двери, откуда ему под ноги падал широкий солнечный луч и с интересом принялся оглядывать помещение, временами щурясь, словно припоминая что-то. Блэйн с волнением отметил, что он выбрал именно тот столик, за которым они обычно сидели. И ему очень хотелось бы верить, что это была не счастливая случайность.
- Привет, - улыбнулся он девушке за стойкой. - Мокко с обезжиренным молоком и средний американо. Финн, что будешь?
- Маленький латте. Он с пенкой, да?
Они оплатили заказ и прошли к концу стойки. Внезапно телефон в руках Блэйна завибрировал. Глянув на высветившийся на экране номер, он сказал Финну:
- Это из дома. Здесь немного шумно, так что я выйду… Возьмёшь наш кофе?
И не дождавшись ответа, поспешил на улицу.
Блэйн вернулся через пару минут, - Финн как раз заканчивал рассказывать о мотоцикле, который ему на днях довелось чинить, - и заговорил на первую попавшуюся тему. Курт отпивал от своего стакана маленькими глоточками, и на его лице застыло недовольное и насмешливое выражение. Блэйн смотрел на него, явно сбитый с толку. И испуганный – он не понимал, что пошло не так, и в какой-то мере чувствовал себя виноватым.
- Я не очень люблю корицу в кофе, - пожал плечами юноша, заметив его взгляд.
- Это я случайно насыпал, - извинился Финн, потягивая свой кофе. - Ошибся кружкой. Но это же ничего страшного, да?
- Ещё бы, - прошептал Блэйн и сделал над собой усилие, чтобы казаться весёлым, несмотря на то, что он был совершенно раздавлен.

В следующий раз Блэйн решил собрать у Курта дома его друзей. Он заручился поддержкой Кэрол и обзвонил всех, кого только мог вспомнить, но, к сожалению, поскольку уже начался учебный год, этот план также оказался неудачным.
- Пришлите хотя бы цветы, чтобы мы знали, что вам действительно очень жаль, что вы не можете приехать, - шутил он каждый раз перед тем, как положить трубку.
В конечном счёте, ему удалось уговорить придти только шестерых человек.
Курт сидел на диване, уперев подбородок в ладонь, поджав под себя одну ногу, и с праздным любопытством наблюдал за гостями. Тина и Майк, одетые в гармонирующий кашемир, только прибыли из Китая и не могли говорить ни о чём, кроме своего свадебного путешествия. Арти пришёл исключительно ради того, чтобы уговорить Блэйна спонсировать школьный мюзикл, который он режиссировал, а Пак провёл большую часть вечера, играя с Финном в «Call of Duty».
Пожалуй, единственным человеком, который обращал внимание на Курта, была Бриттани. Но разговаривать с нею было не просто, поскольку на ней было платье из столь весёлого ситчика, что у него начали слезиться глаза.
- Тебе дали конфету, когда выписывали из больницы? – с серьёзным видом спросила она, взяв его за руку. – Когда Сантана станет доктором Хаусом, у неё будет много конфет. И шапочка с пчёлками. Так что, если тебе ничего не дали, ты можешь попросить у неё.
Курт с удивлением обернулся к Сантане. Она сидела около них на подлокотнике кресла, нога на ногу, с сигаретой в руке.
- Ты поступила в медицинский колледж?
- Не смогла побороть тёплые чувства к коротким юбочкам сестёр милосердия. Кроме того, мне всегда нравились папины хирургические ножи.
Бриттани улыбнулась ей и придвинулась ближе к Курту.
- Она теперь совсем-совсем единорог, как и ты.
Они принесли с собой альбом с фотографиями, которые сделал Бенджамин Израель, и Курт в шутку начал пародировать те нелепые позы, в которых горе-фотограф запечатлевал Рэйчел Берри. Блэйн с улыбкой наблюдал за тем, как Курт вскакивает, садится и вновь вскакивает с дивана, сопровождая всё это нелепыми жестами и командирскими выкриками. Это так напоминало ему те далёкие дни в Далтоне, когда Курт рассказывал ему о своих друзьях в МакКинли.
Подойдя к нему, он ласково положил ему руку на плечи, из-за чего Курт слегка подпрыгнул от испуга, но затем, увидев, что это был Блэйн, сам опёрся о его плечо и, смеясь, стал показывать в альбоме фотографии, события, изображённые на которых он помнил. Блэйн слушал, не произнося ни слова. Удивлённый его молчанием, Курт бросил на него один-два быстрых взгляда, но на его лице ничто не отразилось. Только густые ресницы чуть подрагивали, как крылья у птицы.
- Вы двое друг друга стоите, - сказала Сантана насмешливо, но нежно.
- Мы хорошие друзья, - спокойным тоном ответил Курт.
- Да, - подтвердил Блэйн. – Лучшие друзья…
Они посмотрели друг другу в лицо, и оба одновременно отвели глаза.

- Ого… - пробормотал Блэйн.
Курт попросил его помочь разобрать букеты, после того, как все разойдутся, и то, что он увидел на полу в его комнате, превзошло все его ожидания. Три огромные охапки цветов. Розы, гвоздики, лилии, калы, фрезии, ирисы, герберы, гиацинты и даже веточка орхидеи, - их друзья превзошли сами себя.
- Ого… - повторил он и взял в руки карточку с одного из самых пышных букетов. – Это прислал Дэвид. И это он называет «маленьким букетиком»?
- Букет от Рэйчел ещё больше. Они все совсем с ума посходили! – Курт смотрел на него, красный от смущения и радости. – Я даже представить себе такого никогда не мог. Не ожидал, что столько людей… Правда знаешь, когда вокруг столько букетов, чувствуешь себя, как на собственных похоронах.
- О, перестань, - Блэйн улыбнулся и легонько толкнул его в бок. – Скажи лучше, что ты хочешь с ними делать?
- Даже не знаю. Я думал… - Курт на мгновение умолк, и на его лице появилось грустное, усталое выражение. - Я думал, может, ты поможешь отвезти это на могилу моих родителей.
Блэйн молча кивнул и обнял его за плечи.

***
«Коттеджем» назывался небольшой хостел с баром на первом этаже. Это было высокое и достаточно просторное здание, которое могло вместить в себя за раз больше сотни человек. Изнутри это заведение практически полностью было отделано тёмным деревом, и на стенах то тут, то там висели знаки «Курить запрещено», а между ними репродукции картин Энди Уорхола. «Коттедж» находился совсем близко от Далтона, поэтому многие из преподавателей часто заглядывали сюда в обед или после занятий в пятницу, чтобы выпить пива или дешёвого виски. Для учеников доступ в «Конский каштан» (так на самом деле называлось это заведение) был закрыт, о чём не уставал повторять на каждом учительском собрании завуч, потрясая перед собой школьным уставом. Однако, когда старшеклассники, сняв форменные пиджаки и галстуки, всё же заглядывали туда, преподаватели, обычно строго следившие за дисциплиной, делали вид, что не узнают в них своих подопечных.
Держала бар Молли Чен, которая после смерти своего второго мужа – иммигранта из Китая, - вернулась с дочерью в родной Огайо. Ей было то ли за сорок, то ли за пятьдесят, женщина без возраста, слегка прихрамывающая на левую ногу, и если верить тому, что о ней рассказывали, это была плохо зажившая огнестрельная рана - она в своё время активно участвовала в антивоенных демонстрациях и даже воочию видела расстрел в Кентском университете. Она всегда работала с бутылкой вина под боком, от которого пахло чем-то сладковатым, аптечным, как от детской микстуры от кашля, и с магнитофоном, негромко бормочущим песни группы «The Velvet Underground». Словом, она была хозяйкой, достаточно любившей панк-рок и всё, что с ним связано, чтобы с уходом посетителей, охочих до выпивки, доверить своё заведение ученикам, жаждущим чего-то иного. Раз в месяц или реже ровно в двенадцать она запирала главный вход и отворяла служебный, около которого уже собиралась длинная очередь парней и девушек, держащих в руках приглашения с тиснёной буквой «Д».
Блэйн и пара других учеников Далтона, впервые получивших допуск в «Коттедж», пришли, когда толпа на улице уже зашла внутрь. Их специально пригласили на чуть более позднее время, чтобы хозяйка бара могла лично познакомиться с каждым из них, проверить их приглашения и перечислить правила, которые они обязаны соблюдать внутри и за пределами заведения. Блэйн заметил, что Молли Чен смотрела на него несколько настороженно, словно чувствовала, что ему здесь совсем не место. Но сколько он ни боялся (хотя в тайне всё же надеялся), что она отошлёт его обратно, Молли лишь улыбнулась и пожелала ему хорошо провести время.
Внутри Блэйн сразу взял себе в баре бутылку газировки и прошёл мимо танцпола в чил-аут к бильярдным столам, за одним из которых Ник и Джефф безуспешно пытались играть в стрейт-пул. Блэйн не знал правил, но, наблюдая некоторое время за ходом игры, он сделал вывод, что надо лишь как можно чаще с серьёзным видом натирать кончик кия мелом или бесконечно долго выбирать, желательно, комментируя мельчайшие изменения в позе, правильный угол, под которым следовало ударить по шару.
- Кто ведёт?
К нему подошёл высокий худой юноша со светлыми, пшеничного цвета кудрями и пухлыми губами.
- Если я правильно понял, они оба в минусе, - ответил Блэйн, краем глаза заметив, что Вес и Дэвид стоят на входе и с интересом смотрят в их сторону. Боже, они решили заделаться в свахи? Только этого ему не хватало.
- Кстати, меня зовут Джеремайя.
- Блэйн.
- Первый раз здесь?
- И последний, если тут каждый раз ставят такую музыку.
- В джамп-апе есть некоторое обаяние, - улыбнулся Джеремайя. - Как и во всём остальном. Например, в случайных встречах.
- Так вот как называется этот жанр! Теперь буду знать, какие диски я себе точно не куплю.
Блэйн специально проигнорировал остальную часть фразы, но кучерявого юношу это, похоже, совсем не смутило; он лишь ещё шире улыбнулся, отчего на щеках у него образовались две очаровательные ямочки, и спросил:
- Что пьёшь?
Блэйн молча показал ему банку кока-колы.
- Похоже, не у одного меня сегодня сухой закон, - рассмеялся Джеремайя, демонстрируя наполовину пустую бутылку минералки.
- Я бы выпил, но эта музыка…- Блэйн передёрнул плечами. - Я здесь всего полчаса, а голова просто раскалывается от этих битов.
- Жаль, а я надеялся пригласить тебя потанцевать.
Блэйн кисло улыбнулся:
- Извини, настроения совсем нет.
- Погоди, - Джеремайя вытащил из кармана пакетик с парой таблеток. - У меня есть кое-что, что должно помочь. Мне и самому иногда надо что-нибудь принять. Ну, знаешь, от головы.
Он подмигнул, положил на язык белую круглую таблетку с буквой «е», запил её остатками минералки и протянул другую Блэйну. Тот немного смутился. «Может сказать ему, что я всё выдумал про головную боль? Ладно, что мне будет с одной таблетки анальгина,- подумал он и взял пакетик, ¬- Потанцую с ним минут десять и спрячусь в свободном номере наверху». Блэйн проглотил таблетку и поморщился: от неё оставалось неприятное ощущение сухости во рту.
- Теперь главное не пей спиртного и сможешь продержаться всю вечеринку на ногах, – Джеремайя потрепал его по голове, как несмышленого ребёнка, и потянул за собой на танцпол.
Они начали танцевать на безопасном расстоянии; Блэйн с опаской отступал назад каждый раз, когда Джеремайя пытался приблизиться к нему, и виновато улыбался. Юноша же в ответ насмешливо и сочувственно поглядывал на него исподлобья. Спасаясь от его пронизывающего взгляда, Блэйн то и дело оглядывался, пытаясь определить, скоро ли настанет момент, когда будет не так уж невежливо оставить Джеремайю одного и скрыться в неизвестном направлении.
Танцевать под динамичные мелодии было сложно. У него немного кружилась голова, и покалывало в висках и кончиках пальцев от быстрого ритма; звук не давал ни секунды передышки. И тут оно случилось. Что-то. Случилось что-то. Музыка вдруг зазвучала в нём, вокруг всего него, полилась из динамиков и из его тела. Апокалиптически безумные звуки брейк-бита, к которым он недавно испытывал такую неприязнь, пронизывали его насквозь и наполняли чистой эйфорией. Он наслаждался тем, как его тело раскачивалось и плыло вслед за рёвом басов и рваным рисунком ударных. Блэйн чувствовал, что Джеремайя теперь танцевал совсем близко и шарил руками по его телу, но его это совсем не волновало. Всё, чего ему хотелось сейчас: танцевать, танцевать в полную силу. Никогда ещё он не чувствовал себя настолько растворившимся в музыке и даже не до конца верил, что такое возможно.
Вокруг все, пьяные и счастливые, уже не соображали, кто есть кто, где кончается один человек и начинается другой, кто парень, а кто девушка, но Блэйн наоборот видел всё четче, чем обычно. Он мог разглядеть каждую складочку на рубашке Веса, сидящего в другом конце комнаты, или посчитать родинки на руках девушки Дэвида. Всё это казалось ему безумно забавным, и он не мог согнать с лица улыбку. Да и почему бы ему не улыбаться? Всё вокруг было столь прекрасным, почти на пределе красоты и счастья, что он едва мог это вынести. Мир был чудесен, жизнь – проще некуда, смерти не существовало, только любовь.
Блэйн был охвачен уверенностью, что сейчас самое время влюбиться, нужно влюбиться. Вес и Дэвид позвали его сюда, чтобы он мог влюбиться. И он был влюблён. В эту музыку, во всё человечество, в шею Джеремайи, блестящую под тонким слоем пота.
Яркий, зажигательный трек перетёк в более спокойный. Джеремайя крепко прижал его к себе, обнимая за талию. Блэйн закрыл глаза и чувствовал, как тонет в тепле и запахе его тела. Кто-то произносит его имя и что-то вроде «пошли наверх», и затем влажные губы касаются его шеи. Наверное, это сказал Джеремайя, но разве у него был такой голос? Он не помнит. Блэйн поднял голову и внимательно посмотрел в лицо обнимавшего его парня. Его зрачки такие огромные, что нельзя понять, какого цвета у него глаза. «Пусть они будут голубыми», - подумал Блэйн. Ему нравились голубые глаза, он любил юношу с самыми красивыми голубыми глазами на свете. Впрочем, сейчас он любит всех и готов расцеловать любого, какого бы цвета глаза ни были у этого человека. Новая волна музыки подхватила их и понесла наверх, на второй этаж.
Они сели в пустой комнате, прижимаясь друг к другу, и, слушая музыку, гремевшую внизу, заговорили о всяких пустяках. Слова давались легко; складывалось ощущение, что они были знакомы друг с другом вот уже много лет. Джеремайя так вообще болтал без умолку, рассказывал что-то остроумное, время от времени замолкая и предлагая Блэйну руку и сердце. Тот смеялся и качал головой, а затем отодвинулся в сторону.
- Мне жарко, - пожаловался Блэйн.
Он думал, что после душного танцпола прохладная комната быстро остудит его, но с него продолжал градом течь пот. Его дыхание стало хриплым, словно ему не хватало воздуха.
- Что, «музыка» закончилась? Извини, больше нет, - Джеремайя погладил его по щеке. - Сейчас принесу тебе воды.
Он вышел в коридор и нос к носу столкнулся с невысокой черноволосой девушкой с красивым миндалевидным разрезом глаз. Джеремайя широко улыбнулся.
- Эй, слушай, не выручишь? Моему другу стало немного дурно, - он кивнул в сторону кровати, на которой, согнувшись, словно его тошнило, сидел Блэйн. - Не принесёшь воды? Чем больше, тем лучше.
Девушка странно посмотрела на него и медленно кивнула. Джеремайя вернулся в комнату и открыл окно, чтобы пустить немного свежего воздуха. Блэйн облизал пересохшие губы; у него закружилась голова - всё вокруг расплывалось перед глазами, как будто у него резко упало зрение, - и он прилёг на кровать.
- Совсем дурно? – посочувствовал Джеремайя, который сам к этому моменту выглядел бледным и взмокшим и постоянно обтирал ладони о джинсы. Блэйн не нашёл в себе силы даже кивнуть в ответ, настолько ломило тело от перенапряжения. Во рту почувствовался привкус крови; он не заметил, как прикусил щёку.
Через несколько минут дверь в комнату наконец-то отворилась, но на пороге появилась не девушка с долгожданным стаканом воды, а хозяйка заведения, Молли Чен, чей хмурый вид предвещал мало хорошего.
- Ну что ж, голубки, - сказала она спокойно, - под чем вы?
Джеремайя покачал головой.
- Просто неудачно смешали алкоголь. В следующий раз будем пить с умом.
- Видимо, не зря говорят, что утро вечера мудренее, - сказала Молли чуть-чуть насмешливо. – Ну-ка, выворачивай карманы.
Джеремайя вздохнул и сделал, как она велела.
- Могу раздеться полностью, - предложил он с лёгкой непроницаемой усмешкой.
- Успеется, - сказала миссис Чен всё тем же слегка насмешливым тоном и обратилась к Блэйну. - А у тебя что припасено, парень?
- Таблетки, - в голове у него до сих пор была полная каша, но свежий уличный воздух всё-таки немного прояснил мысли. - Не в карманах. У меня болела голова. Вернее, не совсем, и он мне дал таблетку. И мне стало плохо. Вернее, хорошо, я танцевал, а затем плохо. Извините, я не знал, - он поднял на неё глаза, посмотрел секунду, потом опустил и слегка покраснел. - Не сообщайте школе. Пожалуйста.
- О Господи! Да ты ещё совсем мальчишка,– пробормотала Молли, несколько озадаченная, но в то же время с облегчением. – Родители не учили тебя не брать непонятно что из рук незнакомых людей? Тебе дали экстази, парень. Это наркотик, не сильный, но расхлёбывать последствия будешь ещё пару дней. И дай Бог, если всего пару. Дочка сейчас принесёт тебе минеральной воды. Попьёшь, станет немного легче.
- А можно кофе? – пробормотал Блэйн.
- Убить себя хочешь, кофейный мальчик? Никакого кофеина. А ты, - она резко повернула голову к Джеремайе, - больше никогда не переступишь порог этого заведения. Ни днём, ни вечером.
Гневный голос Молли Чен продолжал звенеть в комнате, даже когда за нею и Джеремайей захлопнулась дверь. Звук казался таким громким, что Блэйн даже не слышал, что к нему поднимались Вес и Дэвид. Он держал глаза закрытыми, поэтому они решили, что он спит, и не стали беспокоить его своими извинениями – в конце концов, именно они свели его с тем кучерявым любителем экстази. Почти сразу вслед за ними в комнату вошла мисс Чен с литровой бутылкой минеральной воды и громко позвала Блэйна по имени. Он устало открыл глаза и узнал ту девушку, с которой разговаривал Джеремайя. Блэйн попытался поблагодарить её за всё, но горло настолько пересушило, что вместо «спасибо» вырвалось лишь непонятное хрипение. Покраснев до корней волос, он опрокинул залпом пять полных стаканов минералки и вновь повалился на кровать.
- Вы не против, если я ещё немного полежу здесь?
- Куда вы денетесь, - пожала плечами мисс Чен.
У неё был мягкий, хотя и высокий голос, и Блэйн внезапно понял, что она гораздо старше, чем кажется на первый взгляд; возможно, она даже не намного моложе его мачехи. Тем временем женщина спросила, не принести ли ему чего-нибудь ещё снизу.
- Кофе, - с тяжёлым вздохом вновь пробормотал юноша.
На что мисс Чен лишь удивлённо молвила:
- Надо же, и в самом деле «кофейный мальчик».

@темы: Фанфики: макси, R