ракую на миди
Название: За шесть с лишним лет…
Фандом: Glee
Пейринг: Клейн и Нью-Йорк
Рейтинг: читают почти все.
Жанр: comfort-hurt-comfort-hurt-hurt-comfort.
Размер: мини.
Дисклеймер: наша хата с краю.
Отсебятина: просьба за пределы diary не утаскивать.
фантазия на темуДо премьеры оставалось 10 дней, а в кассе уже не было билетов. Курт, радовался, что успел отхватить пару мест в первом ряду для своих, и удивлялся тому, какой интерес Нью-Йорк проявил к их постановке. Конечно, тут надо было отдать должное Рейчел и придуманной ею рекламной кампании. Когда она показала ему афишу и набросок анонсной газеты, он невольно вспомнил один из их первых разговоров из далекого детства. "Мы дадим им то, что они хотят" - "Кровь?" - "Нет, лучше. Секс". Действительно он играл в пьесе про сумасшествие и одиночество, а публика готовилась увидеть спектакль о садизме и его заднице. Не считая возможного непонимания между актерами и публикой, из насущных проблем у Курта оставался только увеличивающийся сценический костюм, вернее уменьшающийся он сам. За последнюю неделю он похудел на три килограмма, и сшитые на заказ брюки и рубашки надо было уже переделывать, чтобы секса в самый неожиданный момент на сцене не оказалось слишком много. Он был бы рад решить проблему проще: начать нормально питаться и перестать нервничать, - но не мог. Перед репетицией его тошнило, будто это был настоящий выход на сцену к зрителям, после репетиции его тошнило от того, что он каждый раз переживал, произнося заученные реплики, по вечерам его тошнило от усталости, по утрам – от недосыпа. Рейчел плоско шутила, что больно часто его стало тошнить и что Блейна надо, вообще-то, предупредить. Кстати, с Блейном он чуть не поссорился из-за своих проблем с питанием. Просто тот решил от уговоров сразу перейти к жестким методам - и отказался спать с Куртом, пока он нормально не поест. А в подтверждении серьезности своих угроз взял будильник, плед, любимую подушку и переехал на диван. Курт в знак несогласия демонстративно разбил чашку, полчаса подулся, а потом разогрел пасту в микроволновке и пришел с тарелкой к Блейну в гостиную. Разбудил его, сел напротив и стал медленно есть. Блейн в итоге не выдержал, расхохотался и сам уволок его в спальню. Теперь по утрам он варил овсянку и, если Курт упирался и пытался отделаться йогуртом, кормил его с ложечки.
Сегодня Блейн ушел на работу с утра пораньше. Автор, роман которого хотело напечатать его издательство, был ранней птичкой и назначил встречу на 8 утра. Курт позавтракал в одиночестве и тоже пошел на встречу - с продюсером нового проекта, в котором ему уже предложили роль. Продюсер, как полагается, опаздывал, а Курт сидел у окна и скучал. Он уже минут десять рассеянно ковырялся в мелко нарезанных помидорах, когда вдруг увидел на площади Блейна и Рейчел, быстро бегущую навстречу. Девушка бросилась к нему на шею и хлестко поцеловала в щеку. Он что-то прокричал, поднял ее над землей и несколько раз повернулся вместе с нею вокруг своей оси. У Курта перехватило дыхание. Он видел, как Рейчел что-то лепетала, быстро-быстро двигая губами, Блейн отделывался короткими ответами, а потом протянул ей небольшой пакет. Рейчел заглянула внутрь, что-то переспросила, а потом снова бросилась к нему на шею. Ветер подхватил полы ее красной цыганской юбки и обернул их ноги легкой тканью. Когда они разомкнули объятья, Блейн улыбался. Она схватила его за руку и потянула в кафе напротив. Вечером Блейн не рассказал о своей встрече с Рейчел, но спросил, как прошел разговор с продюсером. Курт ответил, что, вообще-то, неважно - он нервничал и не мог связать двух слов, а потом поинтересовался, нет, не что там было с Рейчел, а удалось ли договориться с писателем. Блейн ответил, что – да, тот согласился, когда узнал о прибавке к гонорару. Перед сном Курт разбил еще одну чашку - на этот раз случайно. Блейн сказал: "На счастье", - и он почти поверил.
Через день Курт пришел в театр раньше времени. У Блейна снова была утренняя встреча - он, надеялся, что на этот раз действительно с писателем. Желательно, близоруким - от большого количества работы, толстым - от того, что работа была сидячей, и скучным - от того, что это было всего лишь работа, а не смысл жизни. Пока никто не заметил, он прошмыгнул за кулисы и поднялся на мостик светотехников под потолком и сел между прожекторов перечитывать пьесу. И он чуть не сорвался вниз, когда увидел Блейна. Рейчел представляла его актерам и режиссеру. Все улыбались, смеялись, Рейчел и Блейн держались за руки. Курт понимал, что ему лучше обнаружить свое присутствие, крикнуть, спрыгнуть, опустить занавес, уронить софит - но пошевелиться не мог. Ни до, ни во время, ни после репетиции, никто не сказал ему, что познакомился с Блейном, что парень у него хоть куда, что ему можно позавидовать. Будто его не было в театре. Будто никому не сказали, что Блейн парень Курта. Вечером на кухне Блейн обнял его со спины и поцеловал в шею, а Курт вскрикнул и выронил из рук тарелку. Собирая осколки, Блейн смеялся и говорил, что они будут очень счастливы. Курт не поверил, а потом в постели укатился подальше, на самый край, сказав, что очень устал в театре. Блейн понимающе улыбнулся, поцеловал его в лоб и вернулся на свою половину кровати. Ночью было холодно.
Естественно, Нью-Йорк стал испытанием для их отношений. Блейн переехал на год раньше, стал изучать издательское дело и журналистику, из-за чего поссорился с отцом, который хотел видеть сына адвокатом или финансистом. Многим позже Курт узнал, что на третий месяц родители перестали присылать ему деньги, на пятый – он почти голодал, на шестой – подзабросил учебу и нашел работу. Но ему он писал, что все здорово, а Курт слишком поздно понял, что постоянные «Я скучаю» (а не «Приезжай») были, наверно, куда более искренними и отчаянными, чем казалось ему из далекой и глухой Лимы. Он приехал через год и поступил в Колледж наук и искусств. Они жили в разных общежитиях, встречались по вечерам, ездили на метро и целовались, когда за одну остановку до их станции из вагона выходил последний пассажир. Их хватило на полгода. А потом одновременно они встретили: Курт – Джона, он был молодым преподавателем актерского мастерства и в первый раз завалил его прямо на сцене студенческого театра в декорациях сеновала, а Блейн – Майкла, который работал карикатуристом в той газете, куда он устроился. Расстались они относительно легко, проплакали пару часов, а потом Блейн ушел, сказав на прощание, что Курт может рассчитывать на него, если что.
Через полтора года они встретились в метро. Блейн, потом, когда они уже сидели у него дома и уничтожали запасы сорокаградусного алкоголя, рассказывал, что стоял напротив дверей и думал о нем - и тут на станции в эти самые двери зашел Курт. «Встречи в метро большая редкость» - отвернувшись в сторону, заметил Курт, а потом скоростным речитативом минуты за три пересказал все, что произошло с ним с момента их расставания. В основном про Джона – которого выгнали за связь со студентом и который обвинял Курта в том, что тот разрушил ему карьеру, и немного про Ти-Джея, с которым познакомился на одном из прослушиваний и расстался, потому что парень притаскивал к нему наркотики и все пытался оставить «до следующего раза». Не самые приятные воспоминания, но выговориться хотелось. Блейн слушал молча, а потом потянулся к мобильному телефону, набрал какой-то номер, сказал: «Я все решил. Мы расстаемся» - и повесил трубку. Потом он пояснил, что их отношения зашли в тупик, был тяжелый разговор, и Майк дал ему неделю, чтобы решить, есть у них будущее или нет. До конца недели оставалось полчаса, когда Блейн позвонил ему. Курт был слишком пьян, чтобы адекватно отреагировать или уточнить, почему он принял именно такое решение. Он просто обнял Блейна и заснул, только-только прислонившись щекой к его плечу. Утром он проснулся в чужой кровати, но в своей одежде, рядом лежал одетый Блейн. Курт тихо засмеялся, вспомнив, как первый раз тот оказался в его постели – также пьяный и одетый. Блейн проснулся от его смеха и тоже стал хохотать. Потом они почистили зубы одной щеткой на двоих. В холодильнике не было еды, поэтому на завтрак они целовались. А через две недели съехались.
Через два года им обоим удалось найти неплохую работу. Курт по мелочи, но все-таки выступал на Бродвее, периодически пересекаясь там с Рейчел. Блейн устроился в издательство, работал с авторами, сам писал обзоры книжного рынка. Они смогли снимать квартиру в более-менее приличном районе, но все также ездили на метро, держались за руки и целовались, пока поднимались-спускались на лифте. Они постоянно влюблялись. В продавцов, в официантов, во встречных прохожих, в моделей на красочных плакатах. Они рассказывали друг другу обо всех симпатичных парнях, которых видели за день, а потом всю ночь заливали друг друга ревностью. Однажды в Блейна влюбился клиент – посулил золотые горы. И Блейн за каким-то чертом пошел к нему на настоящее свидание. И почему-то вернулся в их маленькую квартирку слишком рано, когда Курт только-только начал истерику. В ту ночь они напились и поклялись всегда быть вместе. Через полгода Курт встретил Джеймса, огненно-рыжего ирландца, работавшего костюмером в их театре. Джеймс был на голову его выше, на десять лет старше, курил по пачке в день и называл Курта истеричкой. Они просто пили кофе после репетиций, пару раз он был у Джеймса дома – забирал подшитые и модифицированные под него костюмы, и влюбился намного раньше, чем заметил это. И потому впервые не рассказал Блейну. Как-то вечером они поссорились, и Курт, хлопнув дверью, с телефоном и парой долларов в кармане, сбежал на другой конец города к ирландцу. Блейн звонил ему, Блейн писал смс, но Курт не отвечал. Он вернулся под утро, сонный и разбитый, и, открыв дверь своим ключом, обнаружил Блейна сидящим на диване. В неестественной позе, в одной руке бутылка, в другой - телефон. Курту показалось, что он не дышит. Он бросился к Блейну, стал трясти его, умолял очнуться, целовал запекшиеся губы. А когда Блейн открыл глаза, расплакался. Он рассказал все про Джеймса, он клялся, что ничего не было, что ему стало тошно, когда тот поцеловал и притиснул его к стене, забираясь руками под свитер-жилет-рубашку. И он сбежал, также громко хлопнув дверью. Денег на такси не хватило, и он просидел в дешевой кофейне, шугаясь других посетителей и официантов, дожидаясь, когда рассветет и можно будет спокойно дойти до ближайшей станции. Он задыхался, рассказывая все это, и очень удивился, когда Блейн просто поверил ему.
С тех пор прошел еще год. И теперь Курт очень боялся заговорить с Блейном о том, что происходит. Они завтракали, ужинали вместе, держались за руки. Он боялся, что если скажет: "Нам нужно поговорить", - Блейн выдаст в ответ: «Да, нужно. А еще нам нужно расстаться". Он слишком хорошо помнил, как он сказал такое Майклу. До премьеры оставалось три дня, и уже два дня, когда Блейн снова должен был пойти на встречу рано утром. Курт выскочил из квартиры следом за ним. В кафе его ждала Рейчел, они позавтракали и, спустившись в метро, доехали до ее района, дошли до ее квартиры. Когда за ними захлопнулась дверь подъезда, Курту в который раз захотелось, обнаружить себя. Вбежать по лестнице и выбить ногой дверь. Но он стоял на улице и гипнотизировал взглядом окно с опущенными светло-розовыми занавесками.
Вечером он не дал Блейну и слова вымолвить, даже обычного «Привет, я дома», а сразу набросился и потащил в спальню, до которой они, впрочем, с первого раза не добрались. Блейн шокировано охал и удивленно вскрикивал. Курт не чувствовал, что любит или хочет его. Он злился, он ревновал, он проверял, искал запах Рейчел - ее «Dior Addict» или купленные ради эксперимента DKNY с ароматом водки и помидоров. На шее, на груди, на руках, в паху. Как это у них было, где этот запах мог остаться, не может так быть, чтобы ничего не было. На губах Блейна он искал вкус ее помады. Он как-то сам намазал ею губы, после чего все актеры в гримерке до конца дня говорили про его умопомрачительный порно-рот. Он знал, какой вкус нужно искать, но не находил. Он думал, что потом надо перебрать одежду - поискать длинные темные волосы. Он раздражался, что ничего чужого на Блейне не осталось, только его собственные запахи. Впервые Курт почувствовал эту смесь ароматов, когда пришел пошпионить за далтоновскими соловьями. Мимо по лестнице пробежал парень, оставив после себя в воздухе нотки черного кофе и дорогого парфюма - это был шанелевский «Платиновый эгоист», как потом узнал Курт. В тот день, тогда на лестнице, он не успел разложить аромат на составляющие. Спинной мозг и инстинкты решили не справляться с мнением мозга головного и сразу дали команду окликнуть того парня. С каждым днем знакомства этих запахов вокруг становилось все больше. А когда они начали встречаться, Курт почувствовал, что они проникли внутрь, пропитали его самого. Его выбросило из этих хаотичных мыслей, когда Блейн под ним простонал "Курт" на ноте ля малой октавы, а потом выдохнул, где-то во второй. Когда все закончилось, Блейн сказал "Я люблю тебя". Нет, то есть он сначала сказал: "Вау", потом прибавил "Хорошо, что завтра воскресенье", а потом повернулся и, как тогда, в самый первый раз, просто и легко выдохнул: "Я люблю тебя". Семь лет назад Курт опешил, не веря тому, что он действительно сказал это. Теперь - расплакался, не поверив в искренность произнесенных слов. Блейн спросил, в чем дело, и, не дождавшись ответа, сказал, что все будет хорошо, за последние несколько недель перебито столько посуды, что хватит и на их счастливую жизнь, и на тех, кто будет помнить их после смерти. Курт заснул, слушая, как Блейн успокаивает его и просит поберечь себя.
На премьеру Блейн не пришел. Написал, что опоздает, а сам вообще не появился. Место рядом с Мерседес пустовало весь первый акт, а потом его заняла какая-то девушка. В перерыве Курт даже не стал ему звонить, как отрезал. Конечно, надо было поговорить с Блейном раньше, а не допускать вот такой ситуации, когда ему устраивают спектакль параллельно с его собственной постановкой, демонстрируя, что расставание не то, что близко, оно уже наступило. Я бросил тебя - означало единственное пустое место в зале. Да пожалуйста! – как будто ответил Курт, отключая телефон. Он невольно вспомнил свой разговор с Рейчел года три назад. Она тогда обнаружила исключительную расчетливость и разумность для девушки, которая сутки назад рассталась с, «как ей казалось», любовью всей своей жизни. «Я замужем за работой». «Я отдаю всю себя ей». «В жизни не могут быть одновременно и Финн, и Бродвей». Курт ответил, что можно совмещать, что разве они с Блейном не красочная иллюстрация к тому, что так бывает. Рейчел отрезала, что так не бывает, вот увидишь. И, кажется, сама это для Курта устроила. Главное теперь было - не придушить ее во время второго действия.
Курт чувствовал, что его несет, что он откровенно заменяет себя героем пьесы, что, отключив свои эмоции, он с той же силой стал переживать чужие боль, одиночество и сумасшествие. Он с отчаянием и гордостью выкрикнул последнее «Я еще жив!», когда его затягивали черной тканью. И, кажется, потерял сознание.
Да, он действительно потерял сознание. Курт сам понял это, когда открыл глаза и увидел свое тело, завернутое в слои бело-голубого больничного ситца. У кровати, положив голову ему на колени, сидел Блейн. Курт, бездумно и грустно улыбаясь, смотрел на него какое-то время, а потом вяло пошевелил руками и ногами, привлекая к себе внимание. Блейн мгновенно вскочил на ноги, а потом бросился обнимать и целовать его. Что именно он говорил, Курт разобрался не сразу. Благодарил, просил прощения, жаловался, восхищался. Под конец сообщил, что, кажется, серьезно повздорил с их режиссером, почти до рукоприкладства. Курт осведомился, какого черта вообще. А он не хотел вызывать скорую, просто предложил сунуть Курту под нос нашатырь и выволочь на поклон к зрителям. Оказалось, что Блейн весь спектакль был за кулисами, прятался от него при посредничестве Рейчел. Курт, не выдержав, сказал, что все знает - про нее, что видел их на площади, в театре и у ее дома, что надо было ему сказать, что это было очень жестоко, что он из-за этого здесь, что ну как же так можно. Блейн удивленно моргнул, раз, другой, залепетал «Подожди-подожди!» и схватил его за руку. Он сказал, что хотел сделать это по-другому. «Я, правда, хотел по-другому». «Поверь мне». «Я готовился». «Мы с Рейчел это обсуждали». «Прости, пожалуйста». «Да что с тобой». «Открой глаза, в конце концов!». «Курт!». Курт трусливо жмурился и закрывал то глаза, то уши ладонями, пока Блейн не выпутал его из его же собственных рук, схватил левую и… «Теперь ты не можешь не согласиться». Курт не поверил своим ощущениям и решил-таки открыть глаза. На пальце у него было кольцо. Блейн сказал, что он не оставил ему выбора. Сейчас, в частности, и по жизни, вообще. Курт спросил, многим позже, почти на рассвете, когда Блейн уже извинился перед режиссером, который хоть и остался цел, но запретил этому припадочному появляться на его спектаклях, а Курт - перед Рейчел, которая, оказывается, даже песню с Блейном репетировала, когда они забрали из гримерки цветы, когда вернулись домой, Курт спросил – как ему удалось раздобыть настоящее кольцо от Тиффани. Блейн ответил, что накопил, что откладывал деньги, первые двадцать долларов – с самой первой зарплаты и так далее. Курт заметил, что за шесть с лишним лет много всякого произошло. А Блейн сказал, что в итоге-то он все сделал правильно. Пробираясь в спальню, они опрокинули стол с остатками ужина. Блейн захохотал, да сколько можно уже, а вообще-то, и хер с ним со всем этим, у него еще осталось немного денег, чтобы купить новый сервиз, и снова поцеловал Курта.
Фандом: Glee
Пейринг: Клейн и Нью-Йорк
Рейтинг: читают почти все.
Жанр: comfort-hurt-comfort-hurt-hurt-comfort.
Размер: мини.
Дисклеймер: наша хата с краю.
Отсебятина: просьба за пределы diary не утаскивать.
фантазия на темуДо премьеры оставалось 10 дней, а в кассе уже не было билетов. Курт, радовался, что успел отхватить пару мест в первом ряду для своих, и удивлялся тому, какой интерес Нью-Йорк проявил к их постановке. Конечно, тут надо было отдать должное Рейчел и придуманной ею рекламной кампании. Когда она показала ему афишу и набросок анонсной газеты, он невольно вспомнил один из их первых разговоров из далекого детства. "Мы дадим им то, что они хотят" - "Кровь?" - "Нет, лучше. Секс". Действительно он играл в пьесе про сумасшествие и одиночество, а публика готовилась увидеть спектакль о садизме и его заднице. Не считая возможного непонимания между актерами и публикой, из насущных проблем у Курта оставался только увеличивающийся сценический костюм, вернее уменьшающийся он сам. За последнюю неделю он похудел на три килограмма, и сшитые на заказ брюки и рубашки надо было уже переделывать, чтобы секса в самый неожиданный момент на сцене не оказалось слишком много. Он был бы рад решить проблему проще: начать нормально питаться и перестать нервничать, - но не мог. Перед репетицией его тошнило, будто это был настоящий выход на сцену к зрителям, после репетиции его тошнило от того, что он каждый раз переживал, произнося заученные реплики, по вечерам его тошнило от усталости, по утрам – от недосыпа. Рейчел плоско шутила, что больно часто его стало тошнить и что Блейна надо, вообще-то, предупредить. Кстати, с Блейном он чуть не поссорился из-за своих проблем с питанием. Просто тот решил от уговоров сразу перейти к жестким методам - и отказался спать с Куртом, пока он нормально не поест. А в подтверждении серьезности своих угроз взял будильник, плед, любимую подушку и переехал на диван. Курт в знак несогласия демонстративно разбил чашку, полчаса подулся, а потом разогрел пасту в микроволновке и пришел с тарелкой к Блейну в гостиную. Разбудил его, сел напротив и стал медленно есть. Блейн в итоге не выдержал, расхохотался и сам уволок его в спальню. Теперь по утрам он варил овсянку и, если Курт упирался и пытался отделаться йогуртом, кормил его с ложечки.
Сегодня Блейн ушел на работу с утра пораньше. Автор, роман которого хотело напечатать его издательство, был ранней птичкой и назначил встречу на 8 утра. Курт позавтракал в одиночестве и тоже пошел на встречу - с продюсером нового проекта, в котором ему уже предложили роль. Продюсер, как полагается, опаздывал, а Курт сидел у окна и скучал. Он уже минут десять рассеянно ковырялся в мелко нарезанных помидорах, когда вдруг увидел на площади Блейна и Рейчел, быстро бегущую навстречу. Девушка бросилась к нему на шею и хлестко поцеловала в щеку. Он что-то прокричал, поднял ее над землей и несколько раз повернулся вместе с нею вокруг своей оси. У Курта перехватило дыхание. Он видел, как Рейчел что-то лепетала, быстро-быстро двигая губами, Блейн отделывался короткими ответами, а потом протянул ей небольшой пакет. Рейчел заглянула внутрь, что-то переспросила, а потом снова бросилась к нему на шею. Ветер подхватил полы ее красной цыганской юбки и обернул их ноги легкой тканью. Когда они разомкнули объятья, Блейн улыбался. Она схватила его за руку и потянула в кафе напротив. Вечером Блейн не рассказал о своей встрече с Рейчел, но спросил, как прошел разговор с продюсером. Курт ответил, что, вообще-то, неважно - он нервничал и не мог связать двух слов, а потом поинтересовался, нет, не что там было с Рейчел, а удалось ли договориться с писателем. Блейн ответил, что – да, тот согласился, когда узнал о прибавке к гонорару. Перед сном Курт разбил еще одну чашку - на этот раз случайно. Блейн сказал: "На счастье", - и он почти поверил.
Через день Курт пришел в театр раньше времени. У Блейна снова была утренняя встреча - он, надеялся, что на этот раз действительно с писателем. Желательно, близоруким - от большого количества работы, толстым - от того, что работа была сидячей, и скучным - от того, что это было всего лишь работа, а не смысл жизни. Пока никто не заметил, он прошмыгнул за кулисы и поднялся на мостик светотехников под потолком и сел между прожекторов перечитывать пьесу. И он чуть не сорвался вниз, когда увидел Блейна. Рейчел представляла его актерам и режиссеру. Все улыбались, смеялись, Рейчел и Блейн держались за руки. Курт понимал, что ему лучше обнаружить свое присутствие, крикнуть, спрыгнуть, опустить занавес, уронить софит - но пошевелиться не мог. Ни до, ни во время, ни после репетиции, никто не сказал ему, что познакомился с Блейном, что парень у него хоть куда, что ему можно позавидовать. Будто его не было в театре. Будто никому не сказали, что Блейн парень Курта. Вечером на кухне Блейн обнял его со спины и поцеловал в шею, а Курт вскрикнул и выронил из рук тарелку. Собирая осколки, Блейн смеялся и говорил, что они будут очень счастливы. Курт не поверил, а потом в постели укатился подальше, на самый край, сказав, что очень устал в театре. Блейн понимающе улыбнулся, поцеловал его в лоб и вернулся на свою половину кровати. Ночью было холодно.
Естественно, Нью-Йорк стал испытанием для их отношений. Блейн переехал на год раньше, стал изучать издательское дело и журналистику, из-за чего поссорился с отцом, который хотел видеть сына адвокатом или финансистом. Многим позже Курт узнал, что на третий месяц родители перестали присылать ему деньги, на пятый – он почти голодал, на шестой – подзабросил учебу и нашел работу. Но ему он писал, что все здорово, а Курт слишком поздно понял, что постоянные «Я скучаю» (а не «Приезжай») были, наверно, куда более искренними и отчаянными, чем казалось ему из далекой и глухой Лимы. Он приехал через год и поступил в Колледж наук и искусств. Они жили в разных общежитиях, встречались по вечерам, ездили на метро и целовались, когда за одну остановку до их станции из вагона выходил последний пассажир. Их хватило на полгода. А потом одновременно они встретили: Курт – Джона, он был молодым преподавателем актерского мастерства и в первый раз завалил его прямо на сцене студенческого театра в декорациях сеновала, а Блейн – Майкла, который работал карикатуристом в той газете, куда он устроился. Расстались они относительно легко, проплакали пару часов, а потом Блейн ушел, сказав на прощание, что Курт может рассчитывать на него, если что.
Через полтора года они встретились в метро. Блейн, потом, когда они уже сидели у него дома и уничтожали запасы сорокаградусного алкоголя, рассказывал, что стоял напротив дверей и думал о нем - и тут на станции в эти самые двери зашел Курт. «Встречи в метро большая редкость» - отвернувшись в сторону, заметил Курт, а потом скоростным речитативом минуты за три пересказал все, что произошло с ним с момента их расставания. В основном про Джона – которого выгнали за связь со студентом и который обвинял Курта в том, что тот разрушил ему карьеру, и немного про Ти-Джея, с которым познакомился на одном из прослушиваний и расстался, потому что парень притаскивал к нему наркотики и все пытался оставить «до следующего раза». Не самые приятные воспоминания, но выговориться хотелось. Блейн слушал молча, а потом потянулся к мобильному телефону, набрал какой-то номер, сказал: «Я все решил. Мы расстаемся» - и повесил трубку. Потом он пояснил, что их отношения зашли в тупик, был тяжелый разговор, и Майк дал ему неделю, чтобы решить, есть у них будущее или нет. До конца недели оставалось полчаса, когда Блейн позвонил ему. Курт был слишком пьян, чтобы адекватно отреагировать или уточнить, почему он принял именно такое решение. Он просто обнял Блейна и заснул, только-только прислонившись щекой к его плечу. Утром он проснулся в чужой кровати, но в своей одежде, рядом лежал одетый Блейн. Курт тихо засмеялся, вспомнив, как первый раз тот оказался в его постели – также пьяный и одетый. Блейн проснулся от его смеха и тоже стал хохотать. Потом они почистили зубы одной щеткой на двоих. В холодильнике не было еды, поэтому на завтрак они целовались. А через две недели съехались.
Через два года им обоим удалось найти неплохую работу. Курт по мелочи, но все-таки выступал на Бродвее, периодически пересекаясь там с Рейчел. Блейн устроился в издательство, работал с авторами, сам писал обзоры книжного рынка. Они смогли снимать квартиру в более-менее приличном районе, но все также ездили на метро, держались за руки и целовались, пока поднимались-спускались на лифте. Они постоянно влюблялись. В продавцов, в официантов, во встречных прохожих, в моделей на красочных плакатах. Они рассказывали друг другу обо всех симпатичных парнях, которых видели за день, а потом всю ночь заливали друг друга ревностью. Однажды в Блейна влюбился клиент – посулил золотые горы. И Блейн за каким-то чертом пошел к нему на настоящее свидание. И почему-то вернулся в их маленькую квартирку слишком рано, когда Курт только-только начал истерику. В ту ночь они напились и поклялись всегда быть вместе. Через полгода Курт встретил Джеймса, огненно-рыжего ирландца, работавшего костюмером в их театре. Джеймс был на голову его выше, на десять лет старше, курил по пачке в день и называл Курта истеричкой. Они просто пили кофе после репетиций, пару раз он был у Джеймса дома – забирал подшитые и модифицированные под него костюмы, и влюбился намного раньше, чем заметил это. И потому впервые не рассказал Блейну. Как-то вечером они поссорились, и Курт, хлопнув дверью, с телефоном и парой долларов в кармане, сбежал на другой конец города к ирландцу. Блейн звонил ему, Блейн писал смс, но Курт не отвечал. Он вернулся под утро, сонный и разбитый, и, открыв дверь своим ключом, обнаружил Блейна сидящим на диване. В неестественной позе, в одной руке бутылка, в другой - телефон. Курту показалось, что он не дышит. Он бросился к Блейну, стал трясти его, умолял очнуться, целовал запекшиеся губы. А когда Блейн открыл глаза, расплакался. Он рассказал все про Джеймса, он клялся, что ничего не было, что ему стало тошно, когда тот поцеловал и притиснул его к стене, забираясь руками под свитер-жилет-рубашку. И он сбежал, также громко хлопнув дверью. Денег на такси не хватило, и он просидел в дешевой кофейне, шугаясь других посетителей и официантов, дожидаясь, когда рассветет и можно будет спокойно дойти до ближайшей станции. Он задыхался, рассказывая все это, и очень удивился, когда Блейн просто поверил ему.
С тех пор прошел еще год. И теперь Курт очень боялся заговорить с Блейном о том, что происходит. Они завтракали, ужинали вместе, держались за руки. Он боялся, что если скажет: "Нам нужно поговорить", - Блейн выдаст в ответ: «Да, нужно. А еще нам нужно расстаться". Он слишком хорошо помнил, как он сказал такое Майклу. До премьеры оставалось три дня, и уже два дня, когда Блейн снова должен был пойти на встречу рано утром. Курт выскочил из квартиры следом за ним. В кафе его ждала Рейчел, они позавтракали и, спустившись в метро, доехали до ее района, дошли до ее квартиры. Когда за ними захлопнулась дверь подъезда, Курту в который раз захотелось, обнаружить себя. Вбежать по лестнице и выбить ногой дверь. Но он стоял на улице и гипнотизировал взглядом окно с опущенными светло-розовыми занавесками.
Вечером он не дал Блейну и слова вымолвить, даже обычного «Привет, я дома», а сразу набросился и потащил в спальню, до которой они, впрочем, с первого раза не добрались. Блейн шокировано охал и удивленно вскрикивал. Курт не чувствовал, что любит или хочет его. Он злился, он ревновал, он проверял, искал запах Рейчел - ее «Dior Addict» или купленные ради эксперимента DKNY с ароматом водки и помидоров. На шее, на груди, на руках, в паху. Как это у них было, где этот запах мог остаться, не может так быть, чтобы ничего не было. На губах Блейна он искал вкус ее помады. Он как-то сам намазал ею губы, после чего все актеры в гримерке до конца дня говорили про его умопомрачительный порно-рот. Он знал, какой вкус нужно искать, но не находил. Он думал, что потом надо перебрать одежду - поискать длинные темные волосы. Он раздражался, что ничего чужого на Блейне не осталось, только его собственные запахи. Впервые Курт почувствовал эту смесь ароматов, когда пришел пошпионить за далтоновскими соловьями. Мимо по лестнице пробежал парень, оставив после себя в воздухе нотки черного кофе и дорогого парфюма - это был шанелевский «Платиновый эгоист», как потом узнал Курт. В тот день, тогда на лестнице, он не успел разложить аромат на составляющие. Спинной мозг и инстинкты решили не справляться с мнением мозга головного и сразу дали команду окликнуть того парня. С каждым днем знакомства этих запахов вокруг становилось все больше. А когда они начали встречаться, Курт почувствовал, что они проникли внутрь, пропитали его самого. Его выбросило из этих хаотичных мыслей, когда Блейн под ним простонал "Курт" на ноте ля малой октавы, а потом выдохнул, где-то во второй. Когда все закончилось, Блейн сказал "Я люблю тебя". Нет, то есть он сначала сказал: "Вау", потом прибавил "Хорошо, что завтра воскресенье", а потом повернулся и, как тогда, в самый первый раз, просто и легко выдохнул: "Я люблю тебя". Семь лет назад Курт опешил, не веря тому, что он действительно сказал это. Теперь - расплакался, не поверив в искренность произнесенных слов. Блейн спросил, в чем дело, и, не дождавшись ответа, сказал, что все будет хорошо, за последние несколько недель перебито столько посуды, что хватит и на их счастливую жизнь, и на тех, кто будет помнить их после смерти. Курт заснул, слушая, как Блейн успокаивает его и просит поберечь себя.
На премьеру Блейн не пришел. Написал, что опоздает, а сам вообще не появился. Место рядом с Мерседес пустовало весь первый акт, а потом его заняла какая-то девушка. В перерыве Курт даже не стал ему звонить, как отрезал. Конечно, надо было поговорить с Блейном раньше, а не допускать вот такой ситуации, когда ему устраивают спектакль параллельно с его собственной постановкой, демонстрируя, что расставание не то, что близко, оно уже наступило. Я бросил тебя - означало единственное пустое место в зале. Да пожалуйста! – как будто ответил Курт, отключая телефон. Он невольно вспомнил свой разговор с Рейчел года три назад. Она тогда обнаружила исключительную расчетливость и разумность для девушки, которая сутки назад рассталась с, «как ей казалось», любовью всей своей жизни. «Я замужем за работой». «Я отдаю всю себя ей». «В жизни не могут быть одновременно и Финн, и Бродвей». Курт ответил, что можно совмещать, что разве они с Блейном не красочная иллюстрация к тому, что так бывает. Рейчел отрезала, что так не бывает, вот увидишь. И, кажется, сама это для Курта устроила. Главное теперь было - не придушить ее во время второго действия.
Курт чувствовал, что его несет, что он откровенно заменяет себя героем пьесы, что, отключив свои эмоции, он с той же силой стал переживать чужие боль, одиночество и сумасшествие. Он с отчаянием и гордостью выкрикнул последнее «Я еще жив!», когда его затягивали черной тканью. И, кажется, потерял сознание.
Да, он действительно потерял сознание. Курт сам понял это, когда открыл глаза и увидел свое тело, завернутое в слои бело-голубого больничного ситца. У кровати, положив голову ему на колени, сидел Блейн. Курт, бездумно и грустно улыбаясь, смотрел на него какое-то время, а потом вяло пошевелил руками и ногами, привлекая к себе внимание. Блейн мгновенно вскочил на ноги, а потом бросился обнимать и целовать его. Что именно он говорил, Курт разобрался не сразу. Благодарил, просил прощения, жаловался, восхищался. Под конец сообщил, что, кажется, серьезно повздорил с их режиссером, почти до рукоприкладства. Курт осведомился, какого черта вообще. А он не хотел вызывать скорую, просто предложил сунуть Курту под нос нашатырь и выволочь на поклон к зрителям. Оказалось, что Блейн весь спектакль был за кулисами, прятался от него при посредничестве Рейчел. Курт, не выдержав, сказал, что все знает - про нее, что видел их на площади, в театре и у ее дома, что надо было ему сказать, что это было очень жестоко, что он из-за этого здесь, что ну как же так можно. Блейн удивленно моргнул, раз, другой, залепетал «Подожди-подожди!» и схватил его за руку. Он сказал, что хотел сделать это по-другому. «Я, правда, хотел по-другому». «Поверь мне». «Я готовился». «Мы с Рейчел это обсуждали». «Прости, пожалуйста». «Да что с тобой». «Открой глаза, в конце концов!». «Курт!». Курт трусливо жмурился и закрывал то глаза, то уши ладонями, пока Блейн не выпутал его из его же собственных рук, схватил левую и… «Теперь ты не можешь не согласиться». Курт не поверил своим ощущениям и решил-таки открыть глаза. На пальце у него было кольцо. Блейн сказал, что он не оставил ему выбора. Сейчас, в частности, и по жизни, вообще. Курт спросил, многим позже, почти на рассвете, когда Блейн уже извинился перед режиссером, который хоть и остался цел, но запретил этому припадочному появляться на его спектаклях, а Курт - перед Рейчел, которая, оказывается, даже песню с Блейном репетировала, когда они забрали из гримерки цветы, когда вернулись домой, Курт спросил – как ему удалось раздобыть настоящее кольцо от Тиффани. Блейн ответил, что накопил, что откладывал деньги, первые двадцать долларов – с самой первой зарплаты и так далее. Курт заметил, что за шесть с лишним лет много всякого произошло. А Блейн сказал, что в итоге-то он все сделал правильно. Пробираясь в спальню, они опрокинули стол с остатками ужина. Блейн захохотал, да сколько можно уже, а вообще-то, и хер с ним со всем этим, у него еще осталось немного денег, чтобы купить новый сервиз, и снова поцеловал Курта.
@темы: Фанфики: мини, Персонаж: Блэйн, Персонаж: Курт, PG-13
-
-
13.06.2011 в 23:38да, читала не отрываясь! спасибо!
В Америке разве нена левую руку принято кольцо одевать?
-
-
13.06.2011 в 23:57И спасибо, что читаете. Удачи там с учебником)
-
-
14.06.2011 в 00:26Я уже несколько раз перечитала
-
-
14.06.2011 в 00:30идея с НЙ мне очень понравилась и то, как вы её реализовали, особенно с будущем.
спасибо за пожелание, желаю вам таких же творческих успехов!
-
-
14.06.2011 в 00:31-
-
14.06.2011 в 01:13Все ради любимого пейринга. А то как-то мало Клейна в фандомном пространстве, катастрофически мало.
-
-
14.06.2011 в 03:56спасибо за такое чудо))))
И Курт очень характерный, и Блэйн очень понравился.... и как-то все...правильно))))
-
-
14.06.2011 в 08:49Спасибо, автор :З
-
-
14.06.2011 в 09:12-
-
14.06.2011 в 14:26ешё раз - автор у вас офигенный стиль,незабываемый я бы сказала))
спасибо огромное
-
-
14.06.2011 в 20:05И написан вполне хорошо. Автор, вы меня покорили)))
-
-
14.06.2011 в 23:20Автор, спасибо вам
-
-
15.06.2011 в 00:08-
-
21.06.2011 в 15:07Спасибо огромное!!