Бог по умолчанию.
Название: Nymphaea
Автор: Али ДжиДжи
Бета: Нет, любые указания на ошибки - приветствуются.
Количество слов: в процессе
Рейтинг: PG
Предупреждение: AU
Сюжет: Древняя Греция. Блэйн встречает на берегу озера нимфу по имени Курт.
От автора: Это предпоследняя глава. Я чрезвычайно волнуюсь за то, как её примут... Главное, не убивайте меня, хорошо?)
От автора 2: Автор честно попытался изучить матчасть, но подозревает, что у него не очень хорошо это вышло. Так что просьба всем историкам, культурологам и поклонникам Древней Греции воспринимать этот текст как альтернативную вселенную
Примечание: В этой главе: Карос - Карофски.
Отрывок из Софокла в переводе Дмитрия Мережковского.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Идти по дороге было приятно: день обещал быть тёплым, но тусклым. Мутно-золотая заря блёкла в облаках за холмами, дул сладкий ветерок.
- Как думаешь, он получит послание? – хмурился Давид.
- Получит, - уверенно ответил Вессарион, бросая взгляд назад на рощу, из которой они только что вышли, - Тебе удалось что-нибудь узнать?
- И да, и нет, - Давид свистом подозвал собак и принялся выбирать репьи из шерсти. Они толкались, вертелись на месте и, поскуливая, играючи кусали друг друга за морды; иногда их клыки задевали пальцы Давида, когда он ощупывал уши у гончих, тогда юноша прикрикивал на них, и собаки виновато поджимали уши и хвосты, но через минуту вновь принимались за старое.
- Так что же, тебе удалось что-нибудь узнать? – нетерпеливо переспросил Вессарион, отгоняя псов.
- Ничего, что могло бы заставить других относиться к нему предосудительно, однако если обратить внимание на некоторые детали, - Давид осклабился с мрачным удовлетворением, - То можно узнать о Деметриусе много нового.
Вессарион с удовольствием отметил перемену в настроении своего друга. Когда накануне он предложил Давиду узнать, не стоит ли чего-то за внезапной симпатией Деметриуса к Блэйну, тот объявил, что Вессариону изменил здравый смысл. Тем не менее, помочь ему он не отказался.
То, что Деметриус увлечён Блэйном, ни для кого уже не было секретом, но о причинах, побудивших его обратить своё внимание на юношу, догадывались немногие. Некоторые полагали, что он поддался жалости и уступил чувствам Блэйна, но такое объяснение Вессарион находил абсолютно неправдоподобным и, более того, умаляющим благородный характер его друга. Другие наоборот утверждали, что Эрос поразил Деметриуса, когда юноша резко охладел к нему; в чём также было мало правды. Что-то узнать Вессарион единственно представлял возможным, если обратиться к людям, которых афиняне обычно не удостаивали взглядом. И он не ошибся в своих предположениях.
Впервые перед Давидом его происхождение открыло гораздо больше дверей, чем когда-либо открылось бы перед его другом. Он не только расспрашивал других мэтеков и рабов, которые заходили на базар по поручению своих хозяев, о Деметриусе, но и беспрепятственно слушал разговоры между другими афинянами, которые обращали на него внимания не больше, чем на пыль под ногами. Не скрывая самодовольной улыбки, Давид пересказал то, что ему удалось узнать.
В последние годы доходы семьи Деметриуса, как и многих других афинских семей, значительно пострадали от участившихся набегов спартанцев. Но недавняя военная компания полностью уничтожила их шансы даже на скудный урожай в этом году.
К тому времени, когда отец Деметриуса выдал его сестру замуж, в его доме иссякли последние деньги. Однако каким-то сказочным образом, ему не только удалось обеспечить девушке приданное, но и приобрести коня для своего сына, дав ему возможность стать одним из конников в будущем году. Сам Деметриус представил дело так, будто замужество его сестры избавило семью от больших расходов, и у них сохранилось достаточно денег, чтобы вести прежний образ жизни. Некоторые острословы поговаривали, что у него завёлся зажиточный любовник. Но безупречное поведение юноши уверяло окружающих, что подобные обвинения не имеют под собой никаких оснований.
Никто не заметил, поскольку у афинян не было привычки смешивать любовь и политику, что, как только его семья выкарабкалась из нищеты, Деметриус оставил свою гетерию, чтобы присоединиться к политическому кружку Алексия, хотя раньше он нередко критиковал его политические взгляды.
- В то же время он начал интересоваться Блэйном, - завершил Давид свой рассказ.
Вессарион раскраснелся и поджал губы.
- Нам надо нанести ему визит.
- Блэйну?
- О нет, - мрачно усмехнулся юноша, - Деметриусу.
Казалось, что Игры собрали на своих трибунах не только всех жителей города, но и ближайших городов. Блэйн восхищённо вертел головой, чтобы успеть рассмотреть всё: фокусников, глотающих зажжённые факелы, лавочников с их разноцветными лотками, на которых рядом с безделушками и кувшинами с маслом лежали редкие ткани и драгоценности, гетер в расписных одеждах, прогуливающихся в сопровождении своих рабов, и простых людей, взбудоражено обсуждающих, кому из атлетов сегодня улыбнутся боги. Слыша это несмолкаемое многоголосие, Блэйн хотел поскорее показать себя на площадке борцов. С жадностью новичка он мечтал услышать рукоплескания и восторженные крики толпы, обращённые к нему. Юноша улыбался, думая о том, как разочаруются его недруги, всё это время твердившие, что его отец подкупил судей. Но Блэйн чувствовал, что победил на отборочных соревнованиях по воле богов, и что-то подсказывало ему, что они не оставят его и сейчас. Однако даже подобные мысли не могли развеять его печаль, которая поднималась откуда-то из глубины. Он воскресал духом, представляя себя в венке победителя, но тут же чувствовал себя разбитым, обессиленным и невыносимо одиноким.
Кто-то хлопнул его по плечу. Блэйн обернулся, чтобы увидеть весёлые лица друзей.
- Какая радость – найти тебя в этой толпе! – воскликнул Давид, приветственно протягивая ему руку.
- Я ждал вас, - улыбнулся Блэйн и оглянулся, словно ожидая, что с ними будет кто-то ещё.
- Готов выйти на арену? Видел своих противников?
- Нам с Давидом удалось взглянуть одним глазком настоящего монстра! Надеюсь, он не попадётся тебе при жеребьёвке.
- О, неужели? - от волнения на щеках Блэйна проступили красные пятна.
- Громадина, но никакого изящества. Всё ушло на мускулы.
- Похож на деревенского увальня, который на спор поднимает бычка, но на самого бычка вскарабкаться не сможет. Тяжёл слишком, - вставил Давид.
- Тебе лучше сразу сдать схватку, если он тебе попадётся, - искренне посоветовал Вессарион, - С тобой он церемониться не будет. За ним Силен так и вьётся хвостиком. Хороша же дружба: один наушничает, второй восстанавливает истину, впечатав тех, кого оклеветал Силен, кулаком в землю!
- Что ж, будем надеяться, что у него хватит разума никого не убивать, иначе тогда не видать ему венка. Или ты думаешь, он будет особо настойчив в восстановлении справедливости? – нервно рассмеялся Давид, обращаясь к Вессариону.
Юноша не успел ответить, так как из-за спины Блэйна показался источающий радушие Алексий.
- Вессарион! Очень рад тебя видеть. Как поживает твой отец?
- Благодаренье богам, он здоров, - вежливо отозвался мальчик.
- Ты здесь один?
- Я пришёл с другом.
- И где же он? – Алексий бросил презрительный взгляд на Давида и, не дождавшись ответа от Вессариона, обратился к сыну, - Ты не видел Деметриуса?
- Не думаю, что он здесь появится, - ответил за него Вессарион.
- Не знаю, что могло бы ему помешать придти сегодня на Игры.
- Даже не знаю. Всё возможно. Некоторых начинает мутить от одного честного разговора. Может, он один из таких мужей.
Алексий бросил на него неприязненный взгляд и вернулся к группе седовласых старцев, обсуждавших возможный исход соревнований и делавших ставки на приглянувшихся борцов.
Наступившую тишину было нелегко нарушить; былое оживление пропало.
- Извините его, - пробормотал Блэйн, неловко переминаясь с ноги на ногу.
- Да что ты! Он так прожигал меня взглядом, что я готов был уже решить, что он в меня влюбился, - Давид выпучил глаза в притворном волнении.
- Эй! – воскликнул юноша и слегка ударил друга в плечо.
- О всемогущие боги! – застонал Давид. – Моя рука! Клянусь, ты сломал её, великий боец.
- Давид, если ты сейчас же не прекратишь ломать комедию, с тобой перестану здороваться я, - пригрозил Вессарион, видя, что вокруг них уже собирались люди, с праздным любопытством наблюдавшие за разворачивающейся сценой.
- Не хочешь комедии, держи трагедию! – Давид озорно улыбнулся, затем придал своему лицу скорбное выражение и пропел:
«А знаешь ли, как лучше поступить?
Хотя ты слеп, по виду твоему
Сдаётся мне, что муж ты родом знатный;
Так вот что: посиди ты здесь, а я
Тем временем схожу, но не в Афины,
А к жителям предместия, и всё
Им расскажу: пускай они рассудят,
Остаться ли тебе, иль уходить».
Когда он закончил читать отрывок из трагедии Софокла, толпа вокруг них зааплодировала, и Давид, всё с тем же скорбным выражением на лице, принялся раскланиваться во все стороны. Блэйн смеялся, согнувшись пополам, над паясничающим другом и над недовольным и чуть смущённым Вессарионом, и не заметил, как рукоплескания сменились выжидательной тишиной. Подняв голову, он недоумённо посмотрел на Давида, затем перевёл взгляд на Вессариона: они оба глядели куда-то поверх него, широко разинув рот. По рядам пробежала волна удивлённого шёпота, и, словно подхваченный ею, Блэйн обернулся, чтобы встретиться взглядом с небесно-голубыми глазами Курта. Он был одет в скромный светлый хитон, перехваченный пояском из бычьей кожи, в ушах красовались старинные серьги, какие носили лишь в старых семьях самого высокого рода; однако, несмотря на простой наряд, его мальчишеская стройность и живое, подвижное лицо приковывали взор каждого.
- Ты всё же пришёл!
Курт же в ответ улыбнулся так ослепительно, что у Блэйна перехватило дыхание.
- Твоё письмо разжалобило бы и камень! – со смехом ответил юноша и кивнул в сторону Вессариона и Давида, - Это твои друзья?
Осчастливленный встречей, Блэйн прищёлкнул языком и представил их друг другу, крепко сжимая руку нимфы, словно боялся, что как только он отпустит его, тот исчезнет. Его друзья забормотали приветствия. Курт внимательно вглядывался в молодых людей перед ним, как будто он пытался проникнуть в самые сокровенные уголки их души, и отвечал на их вопросы лукаво, загадками.
Первое появление Курта, о котором было всем известно только то, что о нём ничего не известно, было встречено всеми с некоторым недоверием, так что не прошло и четверти часа, как о нём рассказывали всякого рода небылицы.
- Так и создаются мифы, - с улыбкой говорил Курт, осматривая трибуны, жужжащие словно потревоженный улей.
Блэйн расхохотался, откинув назад голову, Давид и Вессарион, ещё не привыкшие к своеобразному юмору юноши, вежливо улыбнулись.
Вскоре глашатай вызвал борцов, и Блэйн оставил друзей, пожелавших ему удачи, и подошёл к другим панкратистам. В первом круге его по жребию определили в пару к худощавому, но крепко сбитому юноше, который был чуть ли не вдвое выше него. Но разница в росте лишь сыграла на руку Блэйну: его противник попытался провести захват корпуса, но так неуклюже, что повалился на землю практически самостоятельно. Бой получился не слишком захватывающим, но зрители хорошо приняли эту победу.
По второй жеребьёвке Блэйну выпало сойтись на арене с широкоплечим темнокожим юношей, глядевшим на всех угрюмо и исподлобья. Он был быстр и хорошо различные уловки, однако Блэйн вышел победителем и из этой схватки, отделавшись парой синяков, разодранным до крови локтём и распухшей губой. В этот раз публика аплодировала ему более воодушевлённо.
В третьем бое Блэйн наконец-то встретился с гигантом, о котором его предупреждали друзья. Глашатай назвал его имя: Карос, сын Евмаста. Эта огромна гора мускулов одним своим видом наводила такой ужас, что юноша был готов последовать совету друзей и сдать бой. В том даже его отец не усмотрел бы позора; борцы, сражавшиеся с Каросом до Блэйна, сделали именно так. Соперник, видя его замешательство, насмешливо улыбнулся и топнул ногой, дразня его. Глубоко вдохнув и вознеся молитву богам, Блэйн встал в стойку.
По безмолвному амфитеатру прокатился гул: зрители выкрикивали его имя, захваченные общим порывом симпатии. Никто не думал, что бедный малый, про которого ходили самые неблаговидные слухи, решится на бой.
Восторг и радостное волнение, вызванное геройским поведением Блэйна, сменилось возгласами сочувствия, когда борцы начали обмениваться ударами. Карос бил наотмашь, как деревенские силачи бьют по плугу, чтобы глубже загнать его в землю. Блэйн был достаточно быстр, чтобы не попадать под прямой удар, но не достаточно силён, чтобы его собственные удары хоть как-то навредили сопернику. Понимая, что у него нет иного выбора, он перешёл в ближний бой.
Зрители с восторгом приветствовали опасный бой, одобряя одновременно и отвагу Блэйна, и мощные атаки Кароса. От этих искажённых бледных лиц и блестящих в жадном волнении глаз холодела кровь. Не в силах больше выносить этого зрелища, Курт закрыл глаза, его губы зашевелились, повторяя имя богини удачи. Он попытался сосредоточиться на молитве, чтобы ничего не слышать, но каждый звук назойливо и упорно достигал его слуха. Вокруг него стоял неистовый рёв, напоминавший шум бурной реки или гул камней, сорвавшихся вниз. С трудом можно было отличить друг от друга рвавшиеся из тысячи глоток неясные обрывки слов, звучавшие одновременно как подбадривающие возгласы и как негодующий свист. Эти прерывистые восклицания то нарастали, то смолкали, пока не наступило длительное зловещее молчание.
Носильщики отнесли Блэйна в небольшую комнату рядом с раздевальней, где для раненного борца на скорую руку соорудили что-то вроде постели. Внутрь пустили только лекаря, остальным пришлось ждать снаружи.
- Он мёртв? – спросил Вессарион, когда дверь наконец открылась.
- Нет, он пришёл в себя, однако слабость очень велика, вряд ли он долго пробудет в сознании. Что же касается ран… Боюсь, что ни я, ни кто либо ещё не в силах помочь, - предупредил лекарь, пропуская их внутрь.
Едва юноши переступили порог, как Блэйн, очнувшись от забытья, открыл глаза и весь просиял, узнав вошедших. Они в нерешительности остановились перед искалеченным другом. Курту хотелось зажмуриться, чтобы не видеть ужасного зрелища, но в то же время он не мог оторвать взгляда от сотрясаемого ознобом тела юноши. Кровь проступала через плащ, которым его накрыли, капая на каменные плиты. Карие глаза лихорадочно блестели на изжелта-бледном лице, разбитые губы опухли. Блэйн дышал учащённо, с трудом, с уст его против воли срывались глухие стоны, которые он тщетно пытался подавить.
- Как ты себя чувствуешь? – ласково спросил Вессарион.
- Ты замечательно держался! – воскликнул Давид, пытаясь подбодрить друга, - Тебе аплодировали даже спартанцы.
Блэйн устало закрыл глаза и хрипло вдохнул. Его друзья беспомощно переглянулись. Курт сел на край постели и поцеловал раненого в лоб. Почувствовав тёплое прикосновение, Блэйн вновь открыл глаза и слабой улыбкой ответил на взгляд Курта. Сердце нимфы неистово заколотилось, к глазам начали подступать слёзы. Он глубоко вдохнул и резким, чуть дрожащим голосом проговорил:
-Всё будет хорошо. Боги не оставят тебя.
- Они не потерпят соперничества.
- Почему?
- Я ношу твой образ в душе, когда они думали, что я полностью принадлежу им. Поэтому они отвернулись от меня… Но ты останешься? - он умоляюще смотрел на Курта.
- Я буду рядом. Я никуда не уйду.
Он хотел сказать что-то ещё, когда дверь открылась, и в комнату вошёл Алексий, мрачный и нахмуренный. За ним плёлся, не поднимая глаз от пола, наставник Блэйна.
- Он ещё жив? – удивлённо спросил Алексий, словно ожидал, что к его приходу, его сын уже испустит дух, - Что ж, к сожалению, дети не всегда оправдывают возлагаемые на них надежды. Мне жаль, что его жизненный огонёк преждевременно потух не потому, что горел слишком ярко, а потому, что его захлестнуло тщеславие и самоуверенность. Думал, я научил его, что это чревато крахом. Очевидно, я ошибался.
Вессарион ощутил прилив жгучей ненависти и отвращения к этому человеку.
- Вы думаете, ваши слова принесут ему большое утешение в эти минуты? – ледяным тоном спросил юноша, - Если в вас осталась хоть капля любви к собственному сыну, оставьте его в покое.
Лицо Алексия налилось кровью, руки заходили ходуном.
- Наглец!
- Я знаю, что не моё дело вмешиваться, и, клянусь, я не стал бы этого делать, если бы… - Вессарион очень пытался совладать собой. Его била дрожь, он задыхался. Давид сделал шаг в его сторону и сочувственно положил руку ему на плечо.
- Если бы вы не были столь бесчеловечны, - раздался за их спинами ровный голос.
Курт стоял рядом с Блэйном, стиснув кулаки; его черты ещё больше заострились от волнения, на щеках не было ни следа румянца.
- Он мой сын, - гаркнул афинянин, пряча взгляд от гневного взора Курта, - То, как я поступаю с ним, касается меня одного, и никого больше. Он подчиняется моей воле, а не твоей Вессарион, сын Иофона, и уж точно не твоих безродных друзей. Я буду поступать с ним так, как я захочу. И если я говорю, что для меня он – мёртв, значит, это так.
Он в бешенстве переводил глаза с одного лица на другое, когда глухой, ослабевший от боли голос тихонько простонал:
- Извини, отец.
Эти слова отняли у Блэйна последние силы; он безжизненно поник, из-под сомкнутых ресниц тускло светились остекленевшие глаза. Друзья бросились к нему, зовя его по имени и умоляя ответить им, но он не шевельнулся.
Алексий дернулся вперёд, но затем взял себя в руки и приказал слуге следовать за ним прочь отсюда. К его ужасу, старик залился горькими слезами, которые он даже не пытался утереть ладонями. Несколько мгновений Алексий стоял, упёршись взглядом в слугу, и терялся в догадках, как ему поступить, но потом, грубо ухватив старика под локоть, вывел его за собой.
Никто не попытался остановить его. Где-то снаружи доносились возгласы, громкий топот ног, оглушительные взрывы рукоплесканий. Вессарион продолжал неподвижно стоять в ногах ложа, вперив невидящий, затуманенный взгляд в неподвижное тело друга. Он не видел ни дыхания, ни других признаков жизни, но хотел верить, что Блэйн всего лишь забылся сном от усталости. Давид готов был разрыдаться, как ребёнок. Грудь его тяжело вздымалась, глаза наполнились слезами. Курт сжал руку Блэйна в своих, склонив голову, словно желал скрыть слёзы. Но глаза его оставались сухи, а на лице застыло выражение мрачной решительности.
- Боги не оставят тебя, - едва слышно вновь пообещал он бездыханному юноше.
Автор: Али ДжиДжи
Бета: Нет, любые указания на ошибки - приветствуются.
Количество слов: в процессе
Рейтинг: PG
Предупреждение: AU
Сюжет: Древняя Греция. Блэйн встречает на берегу озера нимфу по имени Курт.
От автора: Это предпоследняя глава. Я чрезвычайно волнуюсь за то, как её примут... Главное, не убивайте меня, хорошо?)
От автора 2: Автор честно попытался изучить матчасть, но подозревает, что у него не очень хорошо это вышло. Так что просьба всем историкам, культурологам и поклонникам Древней Греции воспринимать этот текст как альтернативную вселенную
Примечание: В этой главе: Карос - Карофски.
Отрывок из Софокла в переводе Дмитрия Мережковского.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 4.Идти по дороге было приятно: день обещал быть тёплым, но тусклым. Мутно-золотая заря блёкла в облаках за холмами, дул сладкий ветерок.
- Как думаешь, он получит послание? – хмурился Давид.
- Получит, - уверенно ответил Вессарион, бросая взгляд назад на рощу, из которой они только что вышли, - Тебе удалось что-нибудь узнать?
- И да, и нет, - Давид свистом подозвал собак и принялся выбирать репьи из шерсти. Они толкались, вертелись на месте и, поскуливая, играючи кусали друг друга за морды; иногда их клыки задевали пальцы Давида, когда он ощупывал уши у гончих, тогда юноша прикрикивал на них, и собаки виновато поджимали уши и хвосты, но через минуту вновь принимались за старое.
- Так что же, тебе удалось что-нибудь узнать? – нетерпеливо переспросил Вессарион, отгоняя псов.
- Ничего, что могло бы заставить других относиться к нему предосудительно, однако если обратить внимание на некоторые детали, - Давид осклабился с мрачным удовлетворением, - То можно узнать о Деметриусе много нового.
Вессарион с удовольствием отметил перемену в настроении своего друга. Когда накануне он предложил Давиду узнать, не стоит ли чего-то за внезапной симпатией Деметриуса к Блэйну, тот объявил, что Вессариону изменил здравый смысл. Тем не менее, помочь ему он не отказался.
То, что Деметриус увлечён Блэйном, ни для кого уже не было секретом, но о причинах, побудивших его обратить своё внимание на юношу, догадывались немногие. Некоторые полагали, что он поддался жалости и уступил чувствам Блэйна, но такое объяснение Вессарион находил абсолютно неправдоподобным и, более того, умаляющим благородный характер его друга. Другие наоборот утверждали, что Эрос поразил Деметриуса, когда юноша резко охладел к нему; в чём также было мало правды. Что-то узнать Вессарион единственно представлял возможным, если обратиться к людям, которых афиняне обычно не удостаивали взглядом. И он не ошибся в своих предположениях.
Впервые перед Давидом его происхождение открыло гораздо больше дверей, чем когда-либо открылось бы перед его другом. Он не только расспрашивал других мэтеков и рабов, которые заходили на базар по поручению своих хозяев, о Деметриусе, но и беспрепятственно слушал разговоры между другими афинянами, которые обращали на него внимания не больше, чем на пыль под ногами. Не скрывая самодовольной улыбки, Давид пересказал то, что ему удалось узнать.
В последние годы доходы семьи Деметриуса, как и многих других афинских семей, значительно пострадали от участившихся набегов спартанцев. Но недавняя военная компания полностью уничтожила их шансы даже на скудный урожай в этом году.
К тому времени, когда отец Деметриуса выдал его сестру замуж, в его доме иссякли последние деньги. Однако каким-то сказочным образом, ему не только удалось обеспечить девушке приданное, но и приобрести коня для своего сына, дав ему возможность стать одним из конников в будущем году. Сам Деметриус представил дело так, будто замужество его сестры избавило семью от больших расходов, и у них сохранилось достаточно денег, чтобы вести прежний образ жизни. Некоторые острословы поговаривали, что у него завёлся зажиточный любовник. Но безупречное поведение юноши уверяло окружающих, что подобные обвинения не имеют под собой никаких оснований.
Никто не заметил, поскольку у афинян не было привычки смешивать любовь и политику, что, как только его семья выкарабкалась из нищеты, Деметриус оставил свою гетерию, чтобы присоединиться к политическому кружку Алексия, хотя раньше он нередко критиковал его политические взгляды.
- В то же время он начал интересоваться Блэйном, - завершил Давид свой рассказ.
Вессарион раскраснелся и поджал губы.
- Нам надо нанести ему визит.
- Блэйну?
- О нет, - мрачно усмехнулся юноша, - Деметриусу.
Казалось, что Игры собрали на своих трибунах не только всех жителей города, но и ближайших городов. Блэйн восхищённо вертел головой, чтобы успеть рассмотреть всё: фокусников, глотающих зажжённые факелы, лавочников с их разноцветными лотками, на которых рядом с безделушками и кувшинами с маслом лежали редкие ткани и драгоценности, гетер в расписных одеждах, прогуливающихся в сопровождении своих рабов, и простых людей, взбудоражено обсуждающих, кому из атлетов сегодня улыбнутся боги. Слыша это несмолкаемое многоголосие, Блэйн хотел поскорее показать себя на площадке борцов. С жадностью новичка он мечтал услышать рукоплескания и восторженные крики толпы, обращённые к нему. Юноша улыбался, думая о том, как разочаруются его недруги, всё это время твердившие, что его отец подкупил судей. Но Блэйн чувствовал, что победил на отборочных соревнованиях по воле богов, и что-то подсказывало ему, что они не оставят его и сейчас. Однако даже подобные мысли не могли развеять его печаль, которая поднималась откуда-то из глубины. Он воскресал духом, представляя себя в венке победителя, но тут же чувствовал себя разбитым, обессиленным и невыносимо одиноким.
Кто-то хлопнул его по плечу. Блэйн обернулся, чтобы увидеть весёлые лица друзей.
- Какая радость – найти тебя в этой толпе! – воскликнул Давид, приветственно протягивая ему руку.
- Я ждал вас, - улыбнулся Блэйн и оглянулся, словно ожидая, что с ними будет кто-то ещё.
- Готов выйти на арену? Видел своих противников?
- Нам с Давидом удалось взглянуть одним глазком настоящего монстра! Надеюсь, он не попадётся тебе при жеребьёвке.
- О, неужели? - от волнения на щеках Блэйна проступили красные пятна.
- Громадина, но никакого изящества. Всё ушло на мускулы.
- Похож на деревенского увальня, который на спор поднимает бычка, но на самого бычка вскарабкаться не сможет. Тяжёл слишком, - вставил Давид.
- Тебе лучше сразу сдать схватку, если он тебе попадётся, - искренне посоветовал Вессарион, - С тобой он церемониться не будет. За ним Силен так и вьётся хвостиком. Хороша же дружба: один наушничает, второй восстанавливает истину, впечатав тех, кого оклеветал Силен, кулаком в землю!
- Что ж, будем надеяться, что у него хватит разума никого не убивать, иначе тогда не видать ему венка. Или ты думаешь, он будет особо настойчив в восстановлении справедливости? – нервно рассмеялся Давид, обращаясь к Вессариону.
Юноша не успел ответить, так как из-за спины Блэйна показался источающий радушие Алексий.
- Вессарион! Очень рад тебя видеть. Как поживает твой отец?
- Благодаренье богам, он здоров, - вежливо отозвался мальчик.
- Ты здесь один?
- Я пришёл с другом.
- И где же он? – Алексий бросил презрительный взгляд на Давида и, не дождавшись ответа от Вессариона, обратился к сыну, - Ты не видел Деметриуса?
- Не думаю, что он здесь появится, - ответил за него Вессарион.
- Не знаю, что могло бы ему помешать придти сегодня на Игры.
- Даже не знаю. Всё возможно. Некоторых начинает мутить от одного честного разговора. Может, он один из таких мужей.
Алексий бросил на него неприязненный взгляд и вернулся к группе седовласых старцев, обсуждавших возможный исход соревнований и делавших ставки на приглянувшихся борцов.
Наступившую тишину было нелегко нарушить; былое оживление пропало.
- Извините его, - пробормотал Блэйн, неловко переминаясь с ноги на ногу.
- Да что ты! Он так прожигал меня взглядом, что я готов был уже решить, что он в меня влюбился, - Давид выпучил глаза в притворном волнении.
- Эй! – воскликнул юноша и слегка ударил друга в плечо.
- О всемогущие боги! – застонал Давид. – Моя рука! Клянусь, ты сломал её, великий боец.
- Давид, если ты сейчас же не прекратишь ломать комедию, с тобой перестану здороваться я, - пригрозил Вессарион, видя, что вокруг них уже собирались люди, с праздным любопытством наблюдавшие за разворачивающейся сценой.
- Не хочешь комедии, держи трагедию! – Давид озорно улыбнулся, затем придал своему лицу скорбное выражение и пропел:
«А знаешь ли, как лучше поступить?
Хотя ты слеп, по виду твоему
Сдаётся мне, что муж ты родом знатный;
Так вот что: посиди ты здесь, а я
Тем временем схожу, но не в Афины,
А к жителям предместия, и всё
Им расскажу: пускай они рассудят,
Остаться ли тебе, иль уходить».
Когда он закончил читать отрывок из трагедии Софокла, толпа вокруг них зааплодировала, и Давид, всё с тем же скорбным выражением на лице, принялся раскланиваться во все стороны. Блэйн смеялся, согнувшись пополам, над паясничающим другом и над недовольным и чуть смущённым Вессарионом, и не заметил, как рукоплескания сменились выжидательной тишиной. Подняв голову, он недоумённо посмотрел на Давида, затем перевёл взгляд на Вессариона: они оба глядели куда-то поверх него, широко разинув рот. По рядам пробежала волна удивлённого шёпота, и, словно подхваченный ею, Блэйн обернулся, чтобы встретиться взглядом с небесно-голубыми глазами Курта. Он был одет в скромный светлый хитон, перехваченный пояском из бычьей кожи, в ушах красовались старинные серьги, какие носили лишь в старых семьях самого высокого рода; однако, несмотря на простой наряд, его мальчишеская стройность и живое, подвижное лицо приковывали взор каждого.
- Ты всё же пришёл!
Курт же в ответ улыбнулся так ослепительно, что у Блэйна перехватило дыхание.
- Твоё письмо разжалобило бы и камень! – со смехом ответил юноша и кивнул в сторону Вессариона и Давида, - Это твои друзья?
Осчастливленный встречей, Блэйн прищёлкнул языком и представил их друг другу, крепко сжимая руку нимфы, словно боялся, что как только он отпустит его, тот исчезнет. Его друзья забормотали приветствия. Курт внимательно вглядывался в молодых людей перед ним, как будто он пытался проникнуть в самые сокровенные уголки их души, и отвечал на их вопросы лукаво, загадками.
Первое появление Курта, о котором было всем известно только то, что о нём ничего не известно, было встречено всеми с некоторым недоверием, так что не прошло и четверти часа, как о нём рассказывали всякого рода небылицы.
- Так и создаются мифы, - с улыбкой говорил Курт, осматривая трибуны, жужжащие словно потревоженный улей.
Блэйн расхохотался, откинув назад голову, Давид и Вессарион, ещё не привыкшие к своеобразному юмору юноши, вежливо улыбнулись.
Вскоре глашатай вызвал борцов, и Блэйн оставил друзей, пожелавших ему удачи, и подошёл к другим панкратистам. В первом круге его по жребию определили в пару к худощавому, но крепко сбитому юноше, который был чуть ли не вдвое выше него. Но разница в росте лишь сыграла на руку Блэйну: его противник попытался провести захват корпуса, но так неуклюже, что повалился на землю практически самостоятельно. Бой получился не слишком захватывающим, но зрители хорошо приняли эту победу.
По второй жеребьёвке Блэйну выпало сойтись на арене с широкоплечим темнокожим юношей, глядевшим на всех угрюмо и исподлобья. Он был быстр и хорошо различные уловки, однако Блэйн вышел победителем и из этой схватки, отделавшись парой синяков, разодранным до крови локтём и распухшей губой. В этот раз публика аплодировала ему более воодушевлённо.
В третьем бое Блэйн наконец-то встретился с гигантом, о котором его предупреждали друзья. Глашатай назвал его имя: Карос, сын Евмаста. Эта огромна гора мускулов одним своим видом наводила такой ужас, что юноша был готов последовать совету друзей и сдать бой. В том даже его отец не усмотрел бы позора; борцы, сражавшиеся с Каросом до Блэйна, сделали именно так. Соперник, видя его замешательство, насмешливо улыбнулся и топнул ногой, дразня его. Глубоко вдохнув и вознеся молитву богам, Блэйн встал в стойку.
По безмолвному амфитеатру прокатился гул: зрители выкрикивали его имя, захваченные общим порывом симпатии. Никто не думал, что бедный малый, про которого ходили самые неблаговидные слухи, решится на бой.
Восторг и радостное волнение, вызванное геройским поведением Блэйна, сменилось возгласами сочувствия, когда борцы начали обмениваться ударами. Карос бил наотмашь, как деревенские силачи бьют по плугу, чтобы глубже загнать его в землю. Блэйн был достаточно быстр, чтобы не попадать под прямой удар, но не достаточно силён, чтобы его собственные удары хоть как-то навредили сопернику. Понимая, что у него нет иного выбора, он перешёл в ближний бой.
Зрители с восторгом приветствовали опасный бой, одобряя одновременно и отвагу Блэйна, и мощные атаки Кароса. От этих искажённых бледных лиц и блестящих в жадном волнении глаз холодела кровь. Не в силах больше выносить этого зрелища, Курт закрыл глаза, его губы зашевелились, повторяя имя богини удачи. Он попытался сосредоточиться на молитве, чтобы ничего не слышать, но каждый звук назойливо и упорно достигал его слуха. Вокруг него стоял неистовый рёв, напоминавший шум бурной реки или гул камней, сорвавшихся вниз. С трудом можно было отличить друг от друга рвавшиеся из тысячи глоток неясные обрывки слов, звучавшие одновременно как подбадривающие возгласы и как негодующий свист. Эти прерывистые восклицания то нарастали, то смолкали, пока не наступило длительное зловещее молчание.
Носильщики отнесли Блэйна в небольшую комнату рядом с раздевальней, где для раненного борца на скорую руку соорудили что-то вроде постели. Внутрь пустили только лекаря, остальным пришлось ждать снаружи.
- Он мёртв? – спросил Вессарион, когда дверь наконец открылась.
- Нет, он пришёл в себя, однако слабость очень велика, вряд ли он долго пробудет в сознании. Что же касается ран… Боюсь, что ни я, ни кто либо ещё не в силах помочь, - предупредил лекарь, пропуская их внутрь.
Едва юноши переступили порог, как Блэйн, очнувшись от забытья, открыл глаза и весь просиял, узнав вошедших. Они в нерешительности остановились перед искалеченным другом. Курту хотелось зажмуриться, чтобы не видеть ужасного зрелища, но в то же время он не мог оторвать взгляда от сотрясаемого ознобом тела юноши. Кровь проступала через плащ, которым его накрыли, капая на каменные плиты. Карие глаза лихорадочно блестели на изжелта-бледном лице, разбитые губы опухли. Блэйн дышал учащённо, с трудом, с уст его против воли срывались глухие стоны, которые он тщетно пытался подавить.
- Как ты себя чувствуешь? – ласково спросил Вессарион.
- Ты замечательно держался! – воскликнул Давид, пытаясь подбодрить друга, - Тебе аплодировали даже спартанцы.
Блэйн устало закрыл глаза и хрипло вдохнул. Его друзья беспомощно переглянулись. Курт сел на край постели и поцеловал раненого в лоб. Почувствовав тёплое прикосновение, Блэйн вновь открыл глаза и слабой улыбкой ответил на взгляд Курта. Сердце нимфы неистово заколотилось, к глазам начали подступать слёзы. Он глубоко вдохнул и резким, чуть дрожащим голосом проговорил:
-Всё будет хорошо. Боги не оставят тебя.
- Они не потерпят соперничества.
- Почему?
- Я ношу твой образ в душе, когда они думали, что я полностью принадлежу им. Поэтому они отвернулись от меня… Но ты останешься? - он умоляюще смотрел на Курта.
- Я буду рядом. Я никуда не уйду.
Он хотел сказать что-то ещё, когда дверь открылась, и в комнату вошёл Алексий, мрачный и нахмуренный. За ним плёлся, не поднимая глаз от пола, наставник Блэйна.
- Он ещё жив? – удивлённо спросил Алексий, словно ожидал, что к его приходу, его сын уже испустит дух, - Что ж, к сожалению, дети не всегда оправдывают возлагаемые на них надежды. Мне жаль, что его жизненный огонёк преждевременно потух не потому, что горел слишком ярко, а потому, что его захлестнуло тщеславие и самоуверенность. Думал, я научил его, что это чревато крахом. Очевидно, я ошибался.
Вессарион ощутил прилив жгучей ненависти и отвращения к этому человеку.
- Вы думаете, ваши слова принесут ему большое утешение в эти минуты? – ледяным тоном спросил юноша, - Если в вас осталась хоть капля любви к собственному сыну, оставьте его в покое.
Лицо Алексия налилось кровью, руки заходили ходуном.
- Наглец!
- Я знаю, что не моё дело вмешиваться, и, клянусь, я не стал бы этого делать, если бы… - Вессарион очень пытался совладать собой. Его била дрожь, он задыхался. Давид сделал шаг в его сторону и сочувственно положил руку ему на плечо.
- Если бы вы не были столь бесчеловечны, - раздался за их спинами ровный голос.
Курт стоял рядом с Блэйном, стиснув кулаки; его черты ещё больше заострились от волнения, на щеках не было ни следа румянца.
- Он мой сын, - гаркнул афинянин, пряча взгляд от гневного взора Курта, - То, как я поступаю с ним, касается меня одного, и никого больше. Он подчиняется моей воле, а не твоей Вессарион, сын Иофона, и уж точно не твоих безродных друзей. Я буду поступать с ним так, как я захочу. И если я говорю, что для меня он – мёртв, значит, это так.
Он в бешенстве переводил глаза с одного лица на другое, когда глухой, ослабевший от боли голос тихонько простонал:
- Извини, отец.
Эти слова отняли у Блэйна последние силы; он безжизненно поник, из-под сомкнутых ресниц тускло светились остекленевшие глаза. Друзья бросились к нему, зовя его по имени и умоляя ответить им, но он не шевельнулся.
Алексий дернулся вперёд, но затем взял себя в руки и приказал слуге следовать за ним прочь отсюда. К его ужасу, старик залился горькими слезами, которые он даже не пытался утереть ладонями. Несколько мгновений Алексий стоял, упёршись взглядом в слугу, и терялся в догадках, как ему поступить, но потом, грубо ухватив старика под локоть, вывел его за собой.
Никто не попытался остановить его. Где-то снаружи доносились возгласы, громкий топот ног, оглушительные взрывы рукоплесканий. Вессарион продолжал неподвижно стоять в ногах ложа, вперив невидящий, затуманенный взгляд в неподвижное тело друга. Он не видел ни дыхания, ни других признаков жизни, но хотел верить, что Блэйн всего лишь забылся сном от усталости. Давид готов был разрыдаться, как ребёнок. Грудь его тяжело вздымалась, глаза наполнились слезами. Курт сжал руку Блэйна в своих, склонив голову, словно желал скрыть слёзы. Но глаза его оставались сухи, а на лице застыло выражение мрачной решительности.
- Боги не оставят тебя, - едва слышно вновь пообещал он бездыханному юноше.
@темы: Фанфики: миди, PG-13
-
-
31.08.2011 в 11:46Жду продолжения, интересно, что будет дальше)
-
-
01.09.2011 в 23:59Я желаю проды *о*
Интрига меня накрыла и захватила.
Браааво!
-
-
02.09.2011 в 14:04